Пенни Винченци - Наперекор судьбе

Оливер гениально умел избегать конфронтации. С этим Селия жила всю их совместную жизнь. Иногда это даже было ей на руку. Но одно она усвоила твердо: Оливера не проймешь ничем и их разговор состоится только тогда, когда он сочтет нужным.

Рождество праздновали в доме Уорвиков. Для Селии это время всегда было тяжелым, а нынешнее Рождество, если учесть расширенный состав семьи и особенности семейной политики, вызывало у нее ужас. Наверное, хорошо, что это происходило не в доме Литтонов. Помимо многочисленных и шумных Уорвиков, здесь были Адель с детьми и леди Бекенхем. Приехали Себастьян и Иззи, а также только что демобилизовавшийся Джей с Тори – их свадьба планировалась весной – и Гордон Робинсон. Барти приняла приглашение в последнюю минуту и приехала вместе с маленькой Дженной.

– Я собиралась провести это время в одиночестве, – призналась она Себастьяну. – Но наверное, это было бы уныло. А потом узнала, что и вы с Иззи будете здесь…

– Куда же Литтонам без нас? Ты поговорила бы с Иззи, заинтересовала бы ее перспективой поездки в Нью-Йорк. Тебя она слушает.

– А с какой целью?

– Я хочу отправить ее на год в Америку. Для ее же блага.

– Вы что, серьезно? Я думала, она так успешно учится в своей школе. Она расспрашивала меня про Оксфорд и студенческую жизнь.

– По-моему, она становится слишком уж серьезной, – уклончиво ответил Себастьян. – Год вне Англии пойдет ей на пользу.

– Себастьян, я в этом не уверена. Может, есть какая-то причина?

– Никакой, – заявил он, и его синие глаза стали непроницаемыми. – Абсолютно никакой.

Дженна сидела возле ног писателя и играла со шнурками его ботинок. Себастьян взял малышку на руки.

– Какое очаровательное создание. Вся в отца, правда?

– Точная копия, – ответила Барти. – Те же волосы, те же глаза.

– Глаза у нее потрясающего цвета. Совсем как камень на твоем кольце.

– Да, – улыбнулась Барти, посмотрев сначала на кольцо, а затем на Себастьяна. – Так и было задумано. Очень интересная история. Я вам потом расскажу.

– Ты выглядишь счастливой.

– Я счастлива, – отозвалась Барти, хотя в ее голосе сквозило удивление. – Бо́льшую часть времени я чувствую себя счастливой. Бывает, иногда рассержусь, иногда мне станет одиноко или вдруг накатит грусть. Начну думать, как жаль, что Лоренс вообще не узнал про Дженну. А в остальном я счастлива. Так здорово снова вернуться на работу. Правда, временами бывает… трудновато.

– Это я понял.

– Я с нетерпением жду отъезда. Я очень люблю Нью-Йорк. У меня часто возникало ощущение, что моя настоящая родина там. Глупо, наверное, но вот такое ощущение. Давайте я расскажу вам о кольце.

– Забавная это штука – наследственность, гены и все такое, – сказал Себастьян. – Некоторые дети как две капли воды похожи на своих родителей или на кого-то одного. Иззи может превратиться во вторую Пандору. Правда, странно? А близняшки – вылитая Селия, причем в двух экземплярах.

– И Джайлз тоже похож на мать. Я часто думаю: Оливеру, наверное, грустно, что никто из детей не похож на него.

– Почему же никто? А Кит? Блондин с голубыми глазами.

– В этом – да. Но у Кита совсем другая фигура, да и черты лица тоже другие. Селия говорила, что он больше, чем кто-либо, похож на своего деда Эдгара.

– Она так говорила? – спросил Себастьян.

Это Рождество никак не получалось веселым семейным праздником. Большинство собравшихся добросовестно старались сделать его таковым, однако Джайлз был мрачен. Хелена, чувствуя его состояние, сама с трудом сдерживала раздражение. Притихшая Иззи сидела рядом с Китом и даже не отвечала на заигрывания Генри Уорвика, которые раньше ей нравились.

Генри исполнилось семнадцать. Высокий, невероятно обаятельный. Такой мог вскружить голову любой девушке.

– Мне очень жаль ту, на которой он женится, – со вздохом призналась Адели Венеция.

Ру был пониже ростом, не такой красавчик, как старший брат, зато это компенсировалось его остроумием. Ру обладал потрясающей способностью пародировать других. Это скрашивало нынешнее торжество, особенно после обеда и утомительной игры в шарады. Ру изображал головореза в стиле фильмов с Фрэнком Синатрой – кумиром нынешних девчонок. Все смеялись до слез.

– Иззи, а тебе нравится, как поет Фрэнк Синатра? – спросил Генри.

– Ни капельки, – ответила Иззи. – Я не люблю этот музыкальный жанр.

– Почему, черт возьми?

– Не люблю, и все.

– В твоем возрасте тебе должны бы нравиться его песни, – сказал Себастьян. – Изабелла, ты незаметно превращаешься в маленькую старушку. Поездка в Нью-Йорк добавит тебе новых впечатлений. Возможно, ты даже увидишь этого певца на каком-нибудь концерте.

– Я не хочу его видеть. Не хочу ходить ни на какие концерты. И вообще не хочу ехать в Нью-Йорк, – заявила Иззи и выбежала из гостиной.

Установилась неловкая тишина, потом Хелена сказала:

– Пожалуй, нам пора домой.

– Ну, мама, – заныла Мэри. – Тут так интересно. Еще один раз сыграем.

– Только не в шарады, – запротестовал Бой. – Утомительная игра.

– А давайте поиграем в игру на запоминание, – предложила Эми. – Ходишь вокруг комнаты и вспоминаешь. Я люблю в это играть.

– Скучно, – поморщилась Элспет.

– Вовсе нет. Мне тоже нравятся эти «запоминалки», – вдруг сказал Себастьян. – Ты имеешь в виду игру вроде «Была я на рынке и вот что купила»?

– Да.

– Ой, я тоже люблю эту игру, – призналась Тори. – Когда-то я в нее здорово играла.

– Тогда ты и начинай, – предложила ей Эми.

– Хорошо. Была я на рынке и вот что купила: огурцов два ведерка.

– И я был на рынке, – подхватил Ру, – купил там огурцов два ведерка и порошок от чесотки.

В это время в гостиную вернулась Иззи и тихо уселась рядом с Китом.

– Во что мы играем?

– В «запоминалки». Тебе понравится. Давай присоединяйся.

Первый круг выдержали все. Но уже на втором кто-то стал сбиваться, забывая назвать покупки других. Допустившие ошибку выбывали из игры. К концу третьего круга остались шестеро игроков, к концу четвертого – пятеро: Кит, Иззи, Оливер, Тори и Себастьян. Список покупок стал очень длинным. Довольный Себастьян начал пятый круг, к концу которого выбыл Оливер.

– Тори, наверное, у меня уже старческая память? – попробовал пошутить он.

Но вслед за Оливером выбыла и она. Трое оставшихся удовлетворенно смеялись и продолжали играть. Память каждого из них была великолепной.

– Это уже становится скучным, – сказал Генри, выбывший на втором круге. – Давайте сыграем во что-нибудь другое.

– Нет, мы должны доиграть, – возразил Себастьян. – Иззи, продолжаем.

Пройдя еще пару кругов, они с Китом решили прекратить игру.

– Потрясающе! – воскликнул Гордон Робинсон. – Какие же вы умницы. Кажется, это называется фотографической памятью? У вас троих совершенно одинаковые мозги.