Джейн Харрис - Гиллеспи и я

С тех пор я проводила в Мерлинсфилде несколько дней в неделю, присматривая за кровельщиком, которого звали Маккласки. Надеясь провести в усадьбе лето, с позволения Рэмзи я наняла еще одного рабочего для ремонта в некоторых комнатах и уговорила отчима расширить окна в башне, чтобы сделать зал еще светлее. При условии, что работу оплачиваю я, Рэмзи согласился на любые изменения. Дональд и Агнес следили за работой кровельщика, но в силу возраста и слабого здоровья не имели на него влияния. Под моим надзором Маккласки работал быстрее, и я очень надеялась, что к середине мая ремонт будет полностью окончен.

Истинная правда, что в апреле я пригласила в усадьбу Неда и Энни. Я наняла экипаж, и мы прекрасно провели день. Мне хотелось, чтобы они увидели дом и цветущие нарциссы, а кроме того — вывезли детей из Глазго побегать по лесам и лугам у озера. К сожалению, с утра было уныло и пасмурно. Сибил капризничала и всю дорогу пререкалась с Роуз, а позже, на берегу озера, с явной злобой швыряла камешки в воду. Энни тоже выглядела несчастной; она жаловалась на головную боль и морщилась от карканья ворон. Неду, напротив, путешествие пришлось по вкусу. Усадьба и ремонт, который я затеяла в башне и гостевых комнатах, привели его в восторг. Особенно ему понравился вид из окна мастерской: он не переставал восхищенно повторять, что здешний пейзаж напоминает ему Кокбернспат.

Днем, как по волшебству, выглянуло солнце. Мы с Энни сидели у озера на пледах, Нед бросился бежать по лугу и крикнул девочкам, чтобы догоняли: ему очень хотелось, чтобы они как следует порезвились на свежем воздухе. Роуз всегда тянуло к Энни, и она забралась к нам на одеяло, свернувшись у мамы под боком, словно котенок. Едва ли Энни об этом догадывалась, но когда она смотрела на свою любимицу Роуз, ее глаза сияли особенным светом — светом любви и обожания. Сибил никогда не доставалось таких взглядов. Чуть раньше, когда мы собирали нарциссы, Роуз все время подносила букетик к маминой шее и завороженно наблюдала, как золотистые лепестки отражаются у нее на подбородке. Почему-то это зрелище веселило девочку, и она беспрерывно хихикала себе под нос.

Между тем Нед и Сибил продолжали играть в «пятнашки». В какой-то момент он сгреб ее в охапку и закружил, притворяясь, что спотыкается под ее весом. К моему удивлению и радости, девочка засмеялась.

— Посмотрите на Сибил, — пробормотала я.

Но Энни только устало потерла лоб.

— Когда вы думали возвращаться, Гарриет? Скоро уже начнет темнеть.

Помнится, мы и раньше говорили о том, чтобы летом пожить тут вместе, но нельзя сказать, чтобы это обсуждалось всерьез. Мы знали, что Энни мечтает снять домик у моря или вернуться в Кокбернспат, если в августе съедут жильцы — об этой возможности по секрету сообщил Педен. Видимо, Мерлинсфилд ее не прельщал. Я уж точно не была в обиде, что бы там ни утверждал мистер Брюс Кемп в своем жалком опусе «Скандальные истории шотландского правосудия», опубликованном в этом году. Я упоминаю об этой книге в первый и в последний раз, поскольку ее автор только обрадуется лишнему вниманию, но между делом замечу, что один рассказ в ней — не более чем бездарная выдумка напыщенного озлобленного типа, у которого не в порядке с головой.

Однако я снова отвлеклась. Порой люди раздают приглашения направо и налево, будучи твердо уверены, что их не примут. «Прошу вас, зайдите на чай», — говорим мы. «Да, непременно», — отвечают нам. Но оба собеседника знают, что этого никогда не случится.

А теперь я перейду к описанию тяжелых событий — событий, воспоминания о которых спустя годы вызывают у меня мучительную боль в груди. Немало написано и сказано о том, что произошло четвертого мая тысяча восемьсот восемьдесят девятого года, в этот теплый и дождливый день. Поскольку существуют практически дословные изложения этой истории — например, в серии «Знаменитые судебные процессы», — я воздержусь от ненужного смакования подробностей. Тем не менее до этих пор у меня не было случая представить свою версию произошедшего, и, полагаю, мой рассказ может удовлетворить любопытство читателей.

Четвертого мая была суббота, и я почти все утро провела в городе в посудном отделе универсального магазина «Петтигрю энд Стивенс». В старом серванте в Мерлинсфилде сохранился кое-какой разрозненный хрусталь — выщербленный и мутный. Привести его в порядок было решительно невозможно, и я решила прикупить немного бокалов и стаканов — для себя и на случай приема гостей.

Погода стояла солнечная и теплая; в воздухе пахло летом. Изначально я не собиралась навещать Гиллеспи. Однако, заказывая доставку своих покупок, случайно заметила среди уцененных товаров элегантный сервиз — позолоченный изнутри, с полным набором тарелок, блюд, соусниц и прочих мелочей. Нед и Энни до сих пор пользовались старым выцветшим фарфором, который я видела еще год назад, когда впервые пришла в гости. В семье вечно не хватало чашек и хлебных тарелок, и, повинуясь внезапному порыву, я купила обеденный сервиз и попросила отправить его по адресу Гиллеспи. По пути домой я решила предупредить Энни, чтобы на следующей неделе ждала посыльного.

Я выпила чашку чая в кафе и, поскольку день выдался чудесный, пошла пешком до Вудсайда. Примерно в половине третьего, приближаясь к дому номер одиннадцать, я заметила впереди две фигурки — Сибил и Роуз, спешащие в сторону Карнарвон-стрит. Зрелище меня не удивило: Энни по-прежнему считала Сибил нормальной девочкой и отпускала младшую сестру с ней гулять. Новую горничную Энни так и не наняла, поэтому в хорошую погоду — вопреки недовольству Неда — отправляла дочерей в сквер на Квинс-Кресент, а сама хлопотала по хозяйству. Все привыкли видеть девочек на улице или в сквере, и когда они скрылись за углом, я тут же о них забыла.

Нед в тот день тоже ушел из дома, около часа пополудни. Энни точно не знала куда. Про себя я задумалась, означает ли ее неведение, что их союз дал трещину. В супружеской жизни иногда наступает время, когда муж с женой не интересуются делами друг друга. К моему приходу Энни убирала в холле, сняв коврики. От ее метлы, как говорил Нед, «пыль стояла до потолка». Не желая долго стеснять ее своим присутствием, я сообщила, что в понедельник придет доставка из «Петтигрю». Мне казалось, что Энни обрадуется новому сервизу, но она восприняла известие чуть ли не с раздражением.

— Вы очень любезны, — сказала она. — Но это чересчур.

— Он был со скидкой, — ответила я. — Да и вообще, что тут такого?

Энни взмахнула метлой.

— Я не возражаю, что вы все время угощаете девочек, но сервиз мы принять не можем. Прошу вас, прекратите покупать вещи нам с Недом.