Деннис Лихэйн - Настанет день

— Ты уже хозяин города, Бейб, а ведь ты даже еще не приехал.

Это, конечно, позволяло взглянуть на происходящее иначе. Бейб побаивался, что Нью-Йорк — слишком большой, слишком громкий. Что Нью-Йорк его проглотит, что в Нью-Йорке он затеряется. Теперь же он вдруг осознал противоположное: сам он уже стал чересчур большим для Бостона. Ему уже не хватало места. Слишком маленький город, слишком провинциальный. Нью-Йорк — вот единственная площадка под стать Бейбу. По-настоящему огромная. Нью-Йорк, и только Нью-Йорк. Который вовсе не проглотит Бейба. Это он сам проглотит Нью-Йорк.

Я Бейб Рут. Я больше, лучше, сильнее и популярнее кого угодно.

Какая-то пьяная женщина ударилась о его дверь, и он услышал ее хихиканье: от одного этого звука у него мигом набухло в штанах. На черта он торчит тут один, когда можно быть там, болтать, раздавать автографы, травить байки, которые много лет спустя будут пересказывать внукам?

Он вышел. Направился прямиком в вагон-ресторан, пробираясь между пляшущими пьяными; одна пташка на столе дрыгала ногами, словно в варьете. Двигаясь боком, он протиснулся к бару, заказал двойной скотч.

— Почему ты нас покидаешь, Бейб?

Он повернулся: рядом с ним стоял пьяный коротышка с высокой подружкой, оба уже нализались в стельку.

— Я не покидаю, — возразил Бейб. — Меня продал Гарри Фрейзи. Я права голоса не имею. Я простая рабочая лошадка.

— Значит, ты когда-нибудь вернешься? — спросил тот. — Отыграешь свой контракт — и снова к нам?

— Конечно, — отозвался Рут.

Тот похлопал его по спине:

— Вот спасибо, мистер Рут.

— И вам спасибо, — ответил Бейб, подмигнув его подружке. Он осушил рюмку и заказал еще.

В конце концов он разговорился с одним здоровенным парнем и его женой-ирландкой. Выяснилось, что этот верзила когда-то был одним из бастующих копов, и вот теперь они едут в Нью-Йорк, чтобы провести там коротенький медовый месяц, а потом двинутся на запад, потому что хотят навестить друга.

— И о чем вы только думали, ребята? — спросил его Рут.

— Просто пытались добиться, чтобы к нам относились по справедливости, — ответил бывший коп.

— Но так не делается, — заметил Бейб, пожирая глазами его женушку: прелесть, и акцент у нее дико возбуждающий. — Поглядите хотя бы на меня. Я самый знаменитый бейсболист в мире, но все равно не имею права сказать хоть слово, когда меня продают. Нет у меня такой власти. Те, кто выписывает чеки, пишут и правила.

Экс-полицейский улыбнулся — печально, отчужденно.

— Для разных классов людей существуют разные кодексы правил, мистер Рут.

— Ну разумеется. А когда было не так?

Они приняли еще по нескольку порций. Надо сказать, Рут никогда раньше не видел настолько влюбленной пары. Они почти не прикасались друг к другу, они не сентиментальничали, не сюсюкали, не называли друг друга «золотцем» и тому подобное. И все равно, представьте себе, между ними чувствовалась словно бы невидимая натянутая нить, электрический провод, и провод этот соединял их куда прочнее, чем сплетенные руки или ноги. И провод этот не искрил, а горел ровно. Тепло и безмятежно. Честное бойскаутское.

Руту стало грустно. Он никогда такой любви не испытывал, даже в самые первые дни с Элен. Он никогда такого не чувствовал, ни к кому. Ни к какому человеческому существу. Никогда.

Безмятежность. Честность. Дом.

Господи, да разве такое возможно?

Получается, что да. Есть же оно у этих двоих. Один раз женщина дотронулась до пальца своего экс-копа. Просто слегка коснулась, только и всего. И он посмотрел на нее, и она улыбнулась ему. Взгляд ее просто надорвал Бейбу сердце. Кто-нибудь когда-нибудь так на него смотрел?

Нет.

А посмотрит?

Нет.

У него слегка улучшилось настроение, лишь когда он вышел с вокзала, помахав на прощание этой парочке, направившейся к стоянке такси. Очередь была длиннющая, день выдался холодный, но за Бейбом прислали черный «штутгарт» с водителем, и Рут двинулся к нему, и водитель высунул руку из окошка, поскольку его узнал.

— Это Бейб Рут! — воскликнул кто-то, и несколько человек показали на него, прокричали его имя. А на Пятой авеню с полдюжины машин просигналили в ответ.

Он оглянулся на парочку, стоявшую в очереди. Все-таки очень холодно. Он хотел было окликнуть их, предложить подвезти до гостиницы. Но они даже не смотрели в его сторону.

Манхэттен вовсю приветствовал Бейба, сигналил, вопил «Ура!», но пара ничего этого не слышала. Они стояли лицом друг к другу, и экс-коп закутал ее своим пальто, чтобы укрыть от ветра. Бейб снова почувствовал себя одиноким, всеми брошенным. Он испугался: может быть, он каким-то образом упустил самое главное в жизни? Может быть, та штука, которую он проворонил, больше никогда-никогда не появится в его мире? Он отвернулся от парочки, решив, что они могут и подождать такси, ничего. Все у них будет хорошо.

Он забрался в машину, опустил стекло, чтобы помахать своим новым болельщикам, и водитель тронул с места. Грядет Волстед, но его это вряд ли особенно затронет. Ходят слухи, что властям не удалось нанять достаточное число людей, которые следили бы за исполнением сухого закона, к тому же Бейбу и ему подобным наверняка будут делать определенные поблажки. Как всегда и было. В конце концов, так уж все устроено.

Автомобиль набрал скорость, и Бейб поднял стекло.

— Как тебя зовут, шофер?

— Джордж, мистер Рут.

— Ну не классно? Меня тоже. Но ты меня зови Бейб. Ладно, Джордж?

— Идет, Бейб. Такая честь с вами познакомиться, сэр.

— Да ну, я же просто играю в мячик, Джордж. Я и читаю-то по складам.

— Но вы умеете отбивать, сэр. На целые мили. Я хочу быть первым, кто вам сказал: «Добро пожаловать в Нью-Йорк, Бейб».

— Что ж, спасибо, Джордж. Рад здесь оказаться. Думаю, это будет хороший год.

— Хорошее десятилетие, — заметил Джордж.

Хорошее десятилетие. А почему бы и нет? Бейб посмотрел в окно, на Нью-Йорк со всей его суетой, со всем его сиянием, со всеми его огнями, рекламами, башнями небоскребов. Что за день! Что за город! Что за время! Самое подходящее, чтобы жить!

Хиттер бэттер — игрок нападения с битой, отбивающий, бьющий. Питчер — игрок защищающейся команды, подающий мяч. ( Здесь и далее примечания переводчика. )

Хейдлер Джон (1869–1936) — президент Национальной бейсбольной лиги США (1918–1934). Херманн Август (1859–1931) — президент Национальной бейсбольной комиссии США (1903–1921). Джонсон Бен (Байрон Джонсон, 1864–1931) — основатель и первый президент Американской профессиональной бейсбольной лиги (1901–1927).

Кетчер — игрок защищающейся команды, принимающий подачи от питчера рукавицей-ловушкой.