Виктор Поротников - Утонуть в крови : вся трилогия о Батыевом нашествии

— Тятя, почто ты думаешь, что это божок? — спросила Пребрана. — Может, это просто знатный муж или князь бохмитский?

— Божок это, — насупившись, проговорил Мирошка. — Зовут его Будда. Мне про него купец-булгарин поведал. Где-то за Хорезмом, за высокими горами, есть далекая страна, где люди ему поклоняются. И такие вот игрушки ставят у себя в домах, как мы ставим иконы святых великомучеников, либо берут с собой в дорогу.

— Господи Иисусе! — прошептала Васса и перекрестилась. — Может, не надо, Мирон, кукол на манер этого истуканчика мастерить, коль вещица эта священная?

— Я веры чужеземной не приемлю и тем, что секрет истуканчика этого разгадаю, бога ихнего никак не оскорблю, — возразил жене Мирошка. — Я о хлебе насущном промышляю, а греха в том нету. Вот так-то, женушка.

Мирошка удалился с горделивым видом, зажав медную фигурку в кулаке.

Васса вздохнула и стала убирать со стола.

— Чудное имя у этого бога, — с задумчивой улыбкой вымолвила Пребрана. — Будда! — Она вдруг нахмурилась и спросила с тревогой: — Матушка, а злобные мунгалы до нас не доберутся?

— Не доберутся, доченька, — ответила Васса. — От Хорезма до Руси многие тыщи верст. Ты же слышала, что отец говорил.

— Однако до волжских булгар мунгалы добрались, — не унималась Пребрана, — а река Волга от Рязани недалече.

— В той стороне, говорят, сплошные равнины и лесов мало, потому там степняки и буйствуют, — сказала Васса. — В наших лесах и дебрях для конницы мунгалов раздолья нету, опять же, князья наши гораздо сильнее князей булгарских. Они сами не единожды побеждали и булгар, и мордву, и половцев…

Такой ответ матери успокоил Пребрану.

Стояли теплые июньские деньки. За высоким тыном боярских усадеб буйно цвели вишни и яблони. Раскидистые кроны дубов шумели свежей листвой под порывами ветра.

По вечерам в ольшанике над Окой выводили трели соловьи.

В сумерках часто можно было слышать звонкий девичий смех и дружный хохот парней на дремлющих улицах Рязани. Иногда раздавались недовольные голоса взрослых, прогоняющих неугомонную молодежь от своих окон, или кто-то из родителей загонял домой непослушную дочь.

Как-то раз Пребрана попросила отца и мать отпустить ее вечером за городскую стену на дальний луг.

— Стояна и Фетинья пойдут туда, и я хочу с ними, — сказала Пребрана. — Чай, не маленькая уже!

Васса хотела было возразить, но не успела. Супруг опередил ее с ответом.

— Коль пообещаешь жениха себе высмотреть, тогда отпущу, — заявил дочери Мирошка.

— Виданное ли это дело, чтоб девица сама себе жениха выбирала! — возмутилась Васса. — Что ты такое молвишь, Мирон!

— Так ведь дочь-то у нас умна на диво! — съязвил Мирошка. — Сваты за последний год трижды к нам приходили, не за уродов сватали, сама знаешь, жена. Токмо доченька наша ни в какую! А силком, видишь ли, нельзя. Счастья не будет, сама же говоришь. Пущай идет на гулянье, поищет себе умника-разумника!

Васса уступила мужу, хотя и с большой неохотой.

— От подруг не отходи ни на шаг! — напутствовала дочь Васса.

Пребрана украсила голову очельем из тонкой тисненой кожи с серебряными подвесками у висков. Платье на ней было белое длинное, расшитое голубыми цветами на рукавах и по нижнему краю подола. На шее было ожерелье из мелкого речного жемчуга, в косу была вплетена алая лента.

Подруги поджидали Пребрану возле старой покосившейся бани, за которой виднелась избушка деда Евстрата, лучшего знахаря в Рязани.

Бойкая смешливая Фетинья доводилась внучкой деду Евстрату. Она частенько убегала к нему от своих строгих родителей. Фетинью возмущало, что ее постоянно равняют с младшей сестрой, чиня ей запреты на каждом шагу.

Вот и на этот раз Фетинья жаловалась Стояне на мать, которая чуть косу ей не оторвала, не пуская вечером из дому.

— Я ли отлыниваю от работы? За весь день ни разу не присела: то воду из колодца ношу, то холсты валяю, то у печи с караваями вожусь… Устала, мочи нет. Но ни слова против матушке не молвлю. Она же вот как за все мне отплатила!

Стояна сочувственно кивала, слегка позванивая серебряными височными колтами. В отличие от Фетиньи, Стояна пользовалась полной свободой благодаря своему старшему брату, коему было поручено родителями присматривать за сестрой.

При появлении Пребраны Фетинья мигом позабыла про свои печали, радостно воскликнув:

— Отпустили или без спросу удрала?!

— Отпустили, — улыбнулась Пребрана.

— А я едва косы не лишилась, из рук матушки вырываясь, — со смехом сообщила Пребране Фетинья. — Хорошо, батюшки дома не было, а то он всыпал бы мне розог.

— Как же ты после домой вернешься? — забеспокоилась Пребрана, знавшая про крутой нрав плотника Петрилы, пьяницы и драчуна. — Задаст тебе батюшка за непослушание.

Фетинья беспечно махнула рукой:

— Горевать завтра буду, ныне буду веселиться. Идемте же!

На поляне за городом, которую с трех сторон обступили деревья, горел костер. Вокруг костра, взявшись за руки, юноши и девушки водили хоровод, более похожий на длинную змею, поскольку парни, пройдя круг, застывали на месте, а девицы вереницей скользили между ними, изящно поводя плечами. При этом девушки пели хороводную песню-гадалку. Когда песня смолкала, юноши и девушки опять брались за руки и шли по кругу под пение запевалы. Ею была та из девушек, которая всякий раз оказывалась в голове этой «змеи».

— Ну вот, — огорчилась Фетинья, — опоздали! Теперь все разобьются на пары, чтобы через костер прыгать, а мы останемся одни. В одиночку прыгать через костер нельзя.

— Почему? — спросила Пребрана.

— Без жениха можно остаться в этом году, — пояснила Фетинья.

Фетинье не терпелось поскорее выйти замуж, чтобы вырваться наконец из постылого родительского дома. Фетинья и не скрывала этого от своих подруг.

Выйдя из городских ворот, похожих на тоннель в высоченном земляном валу, три подружки сначала шли по дороге, идущей немного под уклон, в сторону деревни Ольховки, низкие домишки которой вытянулись вдоль высокого берега Оки. Не доходя до деревенской околицы, девушки свернули с дороги в рощу, заметив за деревьями рыжеватый отблеск костра. Вскоре до них долетело девичье пение. Нетерпеливая Фетинья, подобрав подол своего льняного летника, припустила бегом по узкой тропинке, вьющейся среди берез. Стояна и Пребрана еле успевали за ней.

И все-таки они опоздали.

Однако Фетинья приободрилась, увидев в сторонке кучку молодцев, не участвующих в хороводе.

— Глядите, глядите! — зашептала Фетинья, толкая подруг локтями. — Вон Родька стоит, гридень княжеский. Какая на нем шапка! А сапоги-то какие! И Нежата с Саввой там же, разоделись-то как оба! А вон и Аникей-увалень, все семечки свои грызет. Ну, Пребрана, все женихи твои тут. Выбирай любого!