Гэри Дженнингс - Ацтек

— Однако дела государственные были все же не столь приводящими в уныние, как явления природы, — продолжил он.

Оказалось, что однажды утром, примерно полтора года тому назад, все озеро Тескоко вдруг забурлило, как штормовое море. В течение целых суток оно металось и пенилось, затопив низкие берега. И совершенно без всякой на то причины: не было ни бури, ни ветра, ни землетрясения, — ничего, чем можно было бы объяснить внезапный подъем воды. Потом, уже в прошлом году, тоже совершенно необъяснимо вдруг вспыхнул и выгорел дотла храм Уицилопочтли. Правда, святилище быстро восстановили и бог не явил никакого знака своего гнева, но огонь, полыхавший на вершине Великой Пирамиды, был виден по всему озерному краю, и сердца видевших его наполнялись страхом.

— Весьма странно, — согласился я. — Как мог загореться каменный храм, даже если бы какой-нибудь безумец и поднес к нему факел? Камни не горят.

— Свернувшаяся кровь горит, — отозвался Мотекусома, — а изнутри храм был покрыт толстой коркой запекшейся крови. После пожара над городом еще долго висело зловоние. Но эти происшествия, что бы они ни предвещали, в прошлом. Теперь грядет самое страшное знамение.

Он указал на небосвод, и, когда я взглянул туда через топаз, у меня вырвался вздох. Наверное, без кристалла я даже не заметил бы того, что мы называем дымящейся звездой. А вы, испанцы, именуете это кометой.

Выглядела она совсем не страшно, словно какой-то светящийся пучок или хохолок среди прочих звезд, но я, конечно же, знал, что это предвещает великое зло.

— Придворные звездочеты впервые увидели дымящуюся звезду месяц тому назад, — сказал Мотекусома, — когда она была слишком мала и ее невозможно было разглядеть невооруженным глазом. С тех пор она стала появляться на одном и том же месте каждую ночь, всякий раз становясь все больше и ярче. Многие уже не решаются выходить по ночам из дома, и даже отъявленные смельчаки стараются не выпускать детей на улицу с наступлением темноты, чтобы уберечь от несущего зло света.

— Так, значит, — спросил я, — эта зловещая звезда побудила моего господина искать общения с богами в священном городе?

— Нет, — со вздохом ответил он. — Или, во всяком случае, это не главное. Разумеется, небесный призрак внушает немалую тревогу, но я еще не сказал о более позднем и более страшном знамении. Ты знаешь, конечно, что главным богом города Теотиуакана был Пернатый Змей и что издавна существует поверье о том, что он и его спутники тольтеки в конце концов вернутся, чтобы вновь обрести власть над этими землями.

— Мне ведомы предания, владыка Глашатай. Говорят, что Кецалькоатль якобы построил какой-то волшебный плот и уплыл на нем далеко на восток, пообещав когда-нибудь вернуться.

— А помнишь ли ты, воитель Микстли, как года три тому назад ты, я и Чтимый Глашатай Тескоко обсуждали рисунок на клочке бумаги, доставленном из земель майя?

— Помню, мой господин, — пробормотал я с легким беспокойством. — Там был изображен огромный дом, плывущий по морю.

— По восточному морю, — подчеркнул он. — По-видимому, в этом плывущем доме были и обитатели. Вы с Несауальпилли назвали их чужаками. Пришельцами. Иноземцами.

— Помню, мой господин. И что же, мы ошиблись, называя их так? Мой господин хочет сказать, что на том рисунке на самом деле был изображен Кецалькоатль, возвращающийся со своими воскресшими из мертвых тольтеками?

— Я и сам не знаю, — промолвил Мотекусома с непривычным смирением. — Но я только что получил донесение о том, что один из тех плавающих домов снова появился близ побережья майя. Он перевернулся в море, как может свалиться набок дом при землетрясении, и двое его обитателей, еле живые, вплавь и вброд направились к берегу. Если в том доме, кроме них, находились и другие, то они все утонули. Но эти двое спустя некоторое время выбрались на берег живыми, и теперь оба живут в какой-то деревне под названием Тихоо. Тамошний вождь, его зовут Ах Туталь, послал к нам гонца-скорохода. Он не знает, что делать с гостями, ибо полагает, что это боги, а он, понятное дело, не обучен развлекать богов. Во всяком случае, живых, видимых и осязаемых.

Меня охватило такое изумление, что я, не сдержавшись, выпалил: — И что в результате выяснилось, мой господин? Они и вправду боги? — Я и сам не знаю, — повторил Мотекусома. — Эти бестолковые майя даже не смогли толком сообщить, кто эти двое — мужчины, женщины или же мужчина и женщина, как Божественная Чета. Впрочем, по их описанию выходит, что пришельцы мало похожи на людей вообще: белая кожа, много волос не только на теле, но и на лице, а речь непонятна даже самым сведущим мудрецам. Хотя, с другой стороны, боги и должны выглядеть и говорить не так, как мы, верно?

Я поразмыслил и ответил: — По моему разумению, боги способны принять любое обличье, какое им вздумается, и им ничего не стоит заговорить на любом человеческом языке, если, конечно, они вообще пожелают общаться с людьми. Однако трудно поверить, что боги могут допустить, чтобы их плавающий дом перевернулся и пошел на дно, как у неумелых лодочников. Но что же ты посоветовал вождю майя, владыка Глашатай?

— Во-первых, помалкивать, пока мы не выясним, что это за существа. Во-вторых, давать им лучшую еду и напитки, предоставлять все доступные удобства, включая, если они пожелают, и общество противоположного пола, чтобы пребывание в Тихоо было для них приятным отдыхом. В-третьих, и это самое важное, держать их за закрытыми дверями, с тем чтобы не пошли разговоры и всевозможные толки. Это знание не должно распространяться. Конечно, безразличных ко всему майя едва ли потревожат даже самые невероятные слухи, но если о странных гостях прослышат другие, более вдумчивые и чувствительные народы, поднимется большой шум. А я этого не хочу.

— Мне доводилось бывать в Тихоо, — сказал я. — По размеру это даже не деревня, а вполне приличный городок, а его жители из племени ксайю во многом превосходят большинство других майя. Думаю, владыка Глашатай, они исполнят твою просьбу сохранить всю эту историю в секрете.

В лунном свете я увидел, как Мотекусома резко повернулся в мою сторону.

— Ты говоришь на языках майя? — спросил он. — Да, мой господин, на диалекте ксайю. — Тебе вообще легко даются странные наречия. Прежде чем я успел хоть как-то откликнуться на эти слова, правитель продолжил, но так, словно говорил сам с собой:

— Я пришел в Теотиуакан, город Кецалькоатля, в надежде, что он или какой-нибудь другой бог даст мне знак. Я жаждал получить указание насчет того, как мне наилучшим образом сладить с возникшими затруднениями. И что я нахожу в Теотиуакане? — Он рассмеялся, хотя смех его и показался натянутым, и снова обратился ко мне: — Ты мог бы загладить многие свои прошлые упущения, воитель Микстли, если бы добровольно вызвался исполнить то, что не по силам многим другим людям, даже высшим жрецам. Ты должен стать послом Мешико… и всего человечества. Нашим посланником к богам.