Виктор Поротников - Владимир Храбрый. Герой Куликовской битвы

Не прошло и часа, как туман растаял, открыв взору огромное скопище пешцев и конников, занявших всю ширь Куликова поля от края и до края. Между полками ходили священники в черных рясах с хоругвями и кадилами в руках, совершая утренний молебен. Тут и там проносились отдельные всадники, исполняя поручения князей и воевод. Топот копыт глушился сырыми полеглыми травами.

Владимир, замерев на месте, вслушивался в хриплое гудение боевых русских труб, в ржание коней. Русская рать, похоже, пришла в движение. «Куда воеводы смещают полки, вперед или назад?» — мелькнуло в голове у Владимира.

Внезапно где-то совсем недалеко от дубовой рощи, где затаился Засадный полк, громко прокричали петухи.

Владимир удивленно завертел головой. Прочитав недоумевающий вопрос в его глазах, воевода Боброк спокойно пояснил:

— Деревушка тут недалече за лесом — Куликово. По сему селению и поле сие зовется Куликовым.

Солнце поднялось к полудню, когда издали с юго-восточной стороны раздался зловещий гул надвигающейся Мамаевой орды. Сначала это было нечто смутное, схожее с эхом, отразившимся от крутых склонов холмов. Затем явственно зазвучал боевой ордынский клич, и топот многих тысяч ордынских коней потряс землю. Вскоре рев наступающих татар смешался с грохотом и лязгом начавшейся яростной битвы.

Владимир метался по маленькой лужайке как хищный зверь, учуявший запах добычи. Вновь загнав ловкого гридня Фому на высокое дерево, Владимир кричал ему снизу, вопрошая о ходе битвы. Кто там одолевает на равнине, русичи или татары?

Фома отвечал сверху безрадостным голосом, мол, теснят нехристи русские полки. Татар великое множество и они лезут напролом, не считаясь с потерями!

Услышав от Фомы, что почти весь Сторожевой полк полег в сече с ордынцами, а его жалкие остатки отступили к Большому полку, Владимир почувствовал, как приступ отчаяния заполняет его сердце. Его мысли были о Дмитрии, находившемся в Сторожевом полку. Не лежит ли он бездыханный под грудами мертвых тел? Владимиру вспомнились слова Дмитрия, сказанные ему в ночь перед битвой. «Да, мы можем погибнуть в этой сече, но потерпеть поражение не имеем права!» — мысленно, как заклинание, произнес Владимир.

— Худо дело, князь! — крикнул с дерева Фома. — Татары вовсю теснят Большой полк и почти смяли полк левой руки! Боже, что творится-то!..

Владимир глянул в обеспокоенные лица своих бояр и сотников, стоявших гурьбой под могучим дубом. По их глазам можно было прочесть, что им не терпится выступить на подмогу к Большому полку. Владимир молча отвернулся, до боли стиснув пальцами рукоять своего меча. Сейчас спешить нельзя! Надо еще выждать!

Полк Андрея Ольгердовича на какое-то время выправил положение, поддержав расстроенный полк левой руки, которым командовал его брат Дмитрий Ольгердович.

— Жмут братья Ольгердовичи нехристей! — спустя полчаса радостно сообщил Фома. — Татары откатываются к оврагу. Стяги нехристей так и падают!

Владимир облегченно перевел дух. Вот и славно! Стало быть, Дмитрий и Боброк все верно рассчитали, поставив братьев Ольгердовичей на левом крыле нашего войска.

Между тем треск ломающихся копий и звон сталкивающихся мечей становились все ближе и ближе, топот копыт и вопли умирающих раздаются уже возле опушки леса, под сенью которого затаился Засадный полк. Крики сражающихся бойцов грозной несмолкаемой какофонией висят над полем Куликовым.

В голосе дозорного Фомы опять зазвучали тревожные нотки:

— Полки братьев Ольгердовичей отходят к Непрядве, туда же пятится Большой полк! Пал великокняжеский стяг!

Владимир, закусив губу, топчется на месте. Смятение нарастает в его душе. Однако ему нужно сохранять спокойствие! Теперь уже ясно, что худшее все-таки случилось: татары смяли левое крыло русской рати и теснят к Непрядве Большой полк. Исход битвы сейчас зависит от удара Засадного полка! И удар этот должен быть всесокрушающим и точным!

— Все кончено, князь! — выкрикнул Фома, торопливо спускаясь с дерева. — Давят ордынцы наших ратников на левом крыле, гонят их к Непрядве!

— А стоит ли Большой полк? — обратился к Фоме воевода Боброк, когда дозорный спрыгнул с нижней ветки на землю.

— Большой полк пока еще держится, но вся его середина прогнулась под натиском татар, — ответил Фома, надевая шлем на голову. — Того и гляди, распадется Большой полк надвое.

Боброк бросил взгляд на Владимира:

— Не пришло ли наше время, князь?

Владимир решительно переломил сухую веточку, которую нервно вертел в руках.

— Да, пора! — бросил он, кинувшись к своему коню.

Истомленные долгим бездействием дружинники без лишних понуканий вскакивали в седла, горя желанием окропить свои мечи кровью татар. По гулу и крикам, долетавшим с Куликова поля, было ясно, что татары далеко оттеснили русские полки от мест их изначального развертывания. Мимо дубравы проносились конные отряды ордынцев, спеша зайти в тыл Большому полку. Сражение откатывалось к лесистым берегам Непрядвы.

Вдруг поднявшийся сильный ветер стал раскачивать дубы, с которых дождем полетели сухие листья. Деревья заскрипели и застонали, словно желая заглушить топот копыт устремившегося в атаку Засадного полка.

— Час настал, братья! — крикнул Владимир своей дружине. — Притопчем нехристей!

Выхватив из ножен меч, Владимир первым вылетел из леса на своем огромном буланом коне. За ним, рассекая вихри крутящейся листвы, мчались сверкающие латами конники с красными щитами и наклоненными копьями.

Опьяненные предвкушением близкой победы татары, получив в спину мощный неожиданный удар русской засадной дружины, заметались из стороны в сторону, как волки, окруженные охотниками. Отборные Мамаевы батыры, теснившие поредевшие полки братьев Ольгердовичей, были смяты и изрублены меньше чем за полчаса. Этот краткий отрезок времени стал переломным моментом в ходе великой битвы.

Воспрянувшие духом ратники Большого полка начали наседать на татар, которые стали все больше подаваться назад. Перешли в наступление полки братьев Ольгердовичей и полк правой руки, повсеместно сминая ордынцев.

Владимир мелькал в самой гуще сражения, круша врагов своим мечом, проносясь насквозь через их расстроенные порядки подобно неуязвимому демону. Серпуховские дружинники следовали за своим князем по пятам, пронзая раз за разом плотную стену ордынцев, напиравшую на Большой полк. Очень скоро боевой строй Мамаевых отрядов, рассеченный во многих местах, утратил свою прочность и монолитность. Началось повальное бегство Мамаева войска.

Преследуя бегущих врагов, Владимир высматривал среди них Мамая, полагая, что тот, как и Бегич, делит опасности вместе со своими воинами. Сразив несколько татарских сотников, Владимир вдруг заметил знатного ордынца на длинноногой саврасой кобылице, укрытой золотисто-желтой попоной. Судя по блестящему дорогому панцирю и по золоченому шлему, этот ордынец явно был птицей высокого полета. «Уж не Мамай ли это?» — промелькнуло в голове у Владимира.