Нина Шнирман - Счастливая девочка растет

И вдруг я слышу фразу: «Сталин — он всем нам отец родной! Всем и каждому!» Я знаю, что Сталин всех нас любит, как и мы его. Но «отец родной» — это совсем другое дело!

Я пришла домой и всё-всё пересказала Мамочке и мысли все свои пересказала — даже про пижаму! И спросила про «отца родного». Мамочка очень внимательно меня выслушала. Немножко от меня отвернулась и думает. И тут у меня вдруг такая тревога в груди: а вдруг Мамочка Сталина не любит так, как я? Нет, этого быть не может, как можно его не любить, потому что мне иногда кажется, что я люблю его больше, чем… просто человека! Но это очень трудно самой себе объяснить, потому что трудно понять. Мамочка поворачивается и говорит:

— Нинуша! Отец родной у каждого человека, у любого человека, один! Твой отец родной — Георгий Львович Шнирман! А Сталин — руководитель нашего государства и руководитель коммунистической партии.

Нет, Мамочка Сталина любит так же, как я!

Я видела много портретов Сталина — у него красивое, благородное лицо!

Мне очень хочется увидеть его не на портрете, а так, вблизи.

Может, когда-нибудь это случится?

Так хочется поскорее вырасти!

Родители уезжают в санаторий — врач сказал Мамочке, что непонятно, «как она ноги таскает», — по-моему, ужасная глупость, потому что она очень красиво ходит. А про Папу он сказал, что семнадцать лет без отпуска — это хуже, чем безобразие! Я не понимаю, что может быть хуже, чем безобразие. Пошла к Бабусе, Бабуся объяснила, что родители очень устали — война, голод, работа почти без выходных по двенадцать часов, жизнь в разлуке, четвёртый ребёнок — им надо отдохнуть. А врач очень хороший! Тогда я всё поняла: Бабуся тоже всё очень хорошо объясняет.

— А где этот санаторий? — спрашиваю.

— В Кисловодске! — Бабуся улыбается. — Это горы, очень много солнца и почти нет дождей! Замечательный климат — они прекрасно отдохнут!

— На чём они поедут? — спрашиваю, и уже одна мысль в голове крутится.

— На поезде поедут.

— А это далеко, ехать долго?

— Наверное, — Бабуся задумывается, — суток двое! Поточнее Папа скажет.

— Знаешь, Бабуся, — говорю, — я хочу им в дорогу испечь что-нибудь вкусное! Но ты не обижайся — я хочу испечь сама!

— Замечательно, деточка! — радуется Бабуся. — Знаешь, как родителям будет приятно! Дочка в дорогу испекла! Да, а что бы ты хотела испечь?

— Я сама не знаю, что лучше в дорогу испечь. Давай посоветуемся.

Бабуся думает, а я смотрю на её «Кулинарную книгу» — вот кому действительно надо голову оторвать, так это автору этой книги! Я её много раз смотрела… Что он там пишет! Какие продукты! Какие названия! Да где же это, чёрт побери, всё можно взять?

— Деточка, — говорит Бабуся задумчиво, — наверное, лучше всего в дорогу на поезде испечь печенье к чаю. Вот тебе книжка, найди в кондитерском разделе «Печенья» и смотри, — тут Бабушка становится очень серьёзной, — смотри сразу, какие продукты нужны для этого печенья. Всё, что есть в доме, ты знаешь.

— Спасибо! — говорю довольно мрачно, потому что знаю… что есть в доме.

Сажусь на табуретку за столик у стены — у нас очень маленькая кухня, но есть маленький столик и есть две табуретки. Нахожу нужный раздел, смотрю, листаю — «мускатный орех», «оливковое масло», «сливки», «цукаты», «шоколадная кроша» — и всё время чертыхаюсь, про себя конечно! И вдруг — неужели нашла?!

— Ба-а-а! — кричу. — «Овсяное печенье» — у нас всё есть!

— Замечательно! — Бабуся даже в ладоши захлопала. — У нас для него всё есть. И самое главное — и Вавочка и Жоржик любят овсяное печенье!

Как я рада! И начинаю работать — геркулес проворачиваю через мясорубку два раза, делаю тесто — оно очень простое. Ставлю противень на стол и говорю:

— Бабусь! Зажигай духовку!

Бабуся составляет всё с плиты, зажигает духовку, а я мою и чищу одну картофелину, отрезаю у неё верхушку, насаживаю на вилку и маслом смазываю противень, чтобы не пригорало. Потом десертной ложкой раскладываю по всему противню тесто, а потом небольшим ножичком его приминаю и с боков… покрасивее делаю. Ух как здорово всё получилось!

— Бабуся, — прошу, — разреши, я сама его сейчас в плиту поставлю.

Бабушка тяжело вздыхает и говорит:

— Но вынимать буду я!

Очень трудно было терпеть, пока оно пеклось, — я убегала, прибегала, несколько раз просила Бабусю дать мне проверить поточенной, как карандаш, спичкой, готово ли печенье. Бабуся говорила, что ещё очень рано проверять. А потом я на минуту выскочила в ванную — лицо и руки умыть холодной водой, в кухне очень жарко от плиты, — вернулась — Бабуся плиту закрывает и говорит:

— Минут через пять можно вынимать!

Я разложила на столе такую специальную бумагу — пергамент, Бабуся так ловко и аккуратно вынула противень из плиты и потихоньку стряхнула все печенья на пергамент. Я быстро ножичком распределила их по столу — чтоб они друг друга не касались. Здорово, я так счастлива! Но смотрю — я думала, что они получатся красивыми, а они… довольно страшненькие получились, в смысле формы. Я Бабусе говорю:

— Страшненькие получились почему-то!

— Первый блин у тебя, деточка, не комом! — Бабушка говорит очень уверенно.

— А прикрывать будем? — спрашиваю.

— Нет, пусть остывают и сохнут, — объясняет Бабуся. — А ты пока пойди, поделай свои дела — они высохнут не скоро, здесь очень душно, да и у тебя, наверное, дел много.

— Бабуся, — говорю, — спасибо тебе большое!

— Не за что, деточка! — смеётся Бабушка.

Я прибегаю в детскую — там Мишенька сидит на коврике около кровати, что-то собирает или разбирает. Я сажусь рядом — он смотрит на меня, улыбается и спрашивает:

— Нинотька, ты где?

— Я на кухне — сюрприз делаю! — И щекочу его за щёчку.

Он смеётся и тоже щекочет меня, а я смотрю на его пальчики и опять удивляюсь. Потому что его пальчики — это чудо , а чуду всегда удивляешься. Встаю, глажу его по головке — она у него большая, — ставлю около Элкиной кровати маленький столик и быстро калякаю домашнее задание по русскому. Бегу на кухню. Бабушка видит меня и смеётся, я трогаю печенье — горячее, чёрт!

Ухожу, беру скрипку с пюпитром, иду в ванную — надо новый этюд разобрать. Разобрала — ничего этюд, не самый противный! Всё на место поставила, положила, пошла на кухню, потрогала печенье — оно уже не очень горячее. Взяла самое маленькое и некрасивое, съела — кошмар какой, дрянь получилась у меня ужасная, не просто невкусно, а противно!

— Бабуся, — говорю, — дрянь получилась ужасная!

Бабушка смеётся:

— Деточка, все кондитерские изделия, ну практически все, едят холодными! Через полчаса, ну через сорок минут, когда печенья остынут, они будут очень вкусные!