Артем Тарасов - Тайны «Фрау Марии». Мнимый барон Рефицюль

Девушку отвлек стук в дверь и озабоченный голос дворецкого:

– Госпожа, у вас все в порядке?

Она опустила колечко и ответила:

– Да-да, сейчас открою.

Заглянув в будуар, дворецкий напряженно посмотрел на Анну Белль и заявил:

– Мы уже начали беспокоиться. С вами что-то случилось, госпожа?

– Почему вы так решили?

– Вы закрылись в комнате и столько времени не выходили…

– Сколько времени?

– Я думаю, часов шесть, не меньше.

– Вы говорите, минуло шесть часов, с тех пор как я ушла в будуар?! – не поверила Анна Белль.

– Да, госпожа, если не больше. Изольда уже час как вас ожидает. Вы просили ее прибыть к трем.

– Что еще произошло?

– Ничего особенного. Господин Браамкамп изволит почивать. Лекарь приходил, осмотрел его и сказал, чтобы его не беспокоили и не старались будить. Самочувствие хозяина не вызывает тревоги. Господин Рябцев сидит в гостиной уже несколько часов. Он привез все, что вы заказали, и теперь мы ждем дальнейших поручений.

– Не может быть! – схватилась за голову Анна Белль. – Мне показалось, прошло всего несколько минут…

– Такое случается, если сильно понервничать… – с сомнением произнес дворецкий.

– Господи! Спасибо, что вы достучались. Мне надо быть осторожней. Но у нас есть еще немного времени. Господин Рефицюль не появлялся?

– Нет.

Анна Белль схватила из шкафа синее платье, накидку и поспешно выбежала из комнаты.

Увидев Изольду у кровати дедушки Геррита, она бросила ей платье и приказала срочно переодеться. Изольда без лишних вопросов исполнила приказание хозяйки.

Девушку в синем платье Анна Белль усадила на стул и накрыла накидкой.

– Кто бы сюда ни вошел, Изольда, ты – это я! Здесь, возможно, появится посторонний господин и будет задавать тебе вопросы. Не убирай накидку с лица, не отвечай, что бы он ни говорил, о чем бы ни спрашивал.

– Я поняла, госпожа.

– Если он попробует приблизиться к постели больного, ты должна его остановить. Для этого у тебя в руках будет одна вещь. Она поможет тебе это сделать… Я скоро вернусь. Сядь ровно. Чуть отвернись от двери…

Изольда повиновалась. Анна Белль полила девушку своими духами из флакона, обошла ее, отступила на шаг, оценивая работу. «Чудесно, со спины ее просто не отличить», – подумала Анна Белль.

– Надо убрать из этой комнаты все картины. Прошу вас, займитесь этим делом, – обратилась она к дворецкому, выйдя из спальни Геррита. Сама же с горничной Мартой, матерью Изольды, направилась в гостиную, где Рябцев тотчас встал с кресла и поприветствовал девушку. Он находился там в обществе двоих мужчин: кучера, возившего Анну Белль в Делфт, и высокого, полноватого незнакомца из российской миссии. Последний представился Василием Андреевичем. На полу перед креслом стояла солидная бочка с прозрачной жидкостью, часть которой Анна Белль с помощью Марты тут же нетерпеливо перелила в широкогорлый кувшин, взятый с полки серванта.

Мужчины вместе с ними молча проследовали в опочивальню к Герриту Браамкампу, взяли на руки и общими усилиями перенесли его в комнату дворецкого, уложили на кровать и вернулись в хозяйские покои. Марта расправила постель, и туда, не раздеваясь, улегся Василий Андреевич. Он вытянулся на спине, его лицо припудрили для придания бледности, а Анна Белль собственноручно нанесла на его губы голубоватую краску. В этом гриме мужчина стал походить на мертвеца.

– Вы будете лежать, не открывая глаз, что бы ни случилось, – сказала ему Анна Белль. – Изольда, возьми этот кувшин. Если незнакомый господин подойдет к кровати, ты плеснешь из кувшина ему в лицо. А вы, Василий Андреевич, если почувствуете угрозу со стороны незнакомца, можете вскочить с постели и оказать ему сопротивление.

Рядом с мнимым покойником положили обнаженную шпагу, накрыли его вместе с ней одеялом и опустили полог балдахина.

– Будем надеяться, что ничего страшного не случится, – попыталась всех приободрить Анна Белль. – Мы делаем это просто на всякий случай. Я прошу вас всех поверить в то, что у меня есть причины так думать. Сегодня может произойти нападение на графа Браамкампа, и мы должны быть к этому готовы, только и всего.

Спустя некоторое время из особняка показался кучер с несколько опустевшей бочкой, завернул за угол дома и там остановился, прислонившись к стене. На крыльце с двумя полными ведрами появилась Анна Белль, переодетая в платье Изольды, отошла от дома на несколько шагов, поставила ведра на мостовую и села прямо на камни. Рябцев со своим ведром жидкости спрятался у крыльца за кустом сирени. Приготовления закончились. Оставалось только ждать…

В той записке к Рябцеву, которую Анна Белль передала ранним утром с Мартой, содержались необычные просьбы. Она просила его вызвать карету со вчерашним кучером, взять с собой друга внушительной комплекции, захватить пустые ведра и бочку. Потом съездить на Калверстраат к священному для паломников месту Хелигевег и там, в часовне Явления Святого Духа, наполнить бочку святой водой. Эту воду привезти в особняк графа Браамкампа и быть готовым остаться в доме до вечера, чтобы в любую минуту оказать помощь. Помимо этого девушка, памятуя о том, что Рябцев был отставным морским офицером, просила его захватить с собой оружие.

Анна Белль понимала, что своими просьбами и действиями наверняка вызвала у этих добропорядочных господ большое удивление. Возможно, ее нелепые поступки можно было истолковать как временное помешательство. Только ей ничего не оставалось делать – девушка готовилась к бою с самим Люцифером.

Ждать пришлось совсем не долго. Минут через двадцать показалась запряженная двумя вороными жеребцами карета, на которой приехал Анатас Рефицюль. Она остановилась у входа в особняк, из нее вышел барон и, не обращая внимания на переодетую Анну Белль, резко дернул за рукоятку звонка.

Дворецкий отворил двери и впустил гостя в дом.

– Могу ли я забрать свою картину? – с порога спросил барон.

– Конечно, ваша милость, – скрывая волнение, поклонился дворецкий. – Только есть одно печальное обстоятельство. Дело в том, что наш хозяин внезапно заболел.

– Да что вы говорите?! – театрально ужаснулся барон. – Как неприятно! Я бы наведался в другое время, но завтра мне нужно уезжать во Францию, поэтому я обязательно должен забрать картину. Ах, как же все некстати! Можно сказать вашему хозяину несколько слов благодарности? Я не сильно его потревожу?

– Боюсь, что нельзя, ваша милость. Граф Браамкамп почивает.

– Может быть, тогда я поговорю с его внучатой племянницей? Она, надеюсь, вчера благополучно вернулась и сможет что-нибудь сказать о портрете?

– Это возможно. Только барышня тоже чувствует себя дурно. Она не отходит от кровати его сиятельства со вчерашнего вечера, с тех пор как произошел сердечный приступ. Но я о вас доложу.