Владислав Бахревский - Ярополк

Ответ Святослава грекам мы находим опять-таки в книге Льва Диакона. В его передаче речь князя приглаженная и длинная, хотя и сказано, что скиф был «охвачен варварским бешенством и безумием».

«Я не вижу никакой необходимости для василевса ромеев спешить к нам. Пусть он не изнуряет свои силы на путешествие в сию страну – мы сами разобьем свои шатры у ворот Византия и возведем вокруг города крепкие заслоны, а если он выйдет к нам, если решится противостоять такой беде, мы храбро встретим его и покажем ему на деле, что мы не какие-нибудь ремесленники, добывающие средства к жизни трудами рук своих, а мужи крови, которые оружием побеждают врага. Зря он по неразумению своему принимает росов за изнеженных баб и тщится запугать нас подобными угрозами, как грудных младенцев, которых стращают всякими пугалами».

Ромейские оружие и броня Святославу, однако, понравились, и он принял их и похвалил Цимисхия за подарок.

Слов на ветер русский князь не бросал. С небольшой дружиной в десять тысяч воев перешел границу Византии, но в глубь страны не спешил, подождал союзных войск. А союзниками Святослава были болгары, венгры и печенеги.

Чуя большую добычу, печенежские орды послали князю конницу, не спрашивая на то позволения у Кури – друга василевсов.

В Константинополе началась паника. Иные уезжали в города, иные молились. На площади Тавра, на цоколе конной статуи появилось пророчество: «Пришли последние времена святого города, ибо росам суждено разрушить его».

Митрополит Иоанн Милитинский в эти смутные дни приказал высечь на надгробье Никифора Фоки, мученика-василевса, молитву: «Ныне восстань, о владыка, и построй пеших, конных, лучников, свое войско, фаланги, полки: на нас устремляется росское всеоружие. Скифские племена рвутся к убийствам. Все те народы, которые раньше трепетали от одного твоего образа… ныне грабят твой город… Если же ты не сделаешь этого, тогда прими нас всех в свою могилу».

Иоанна Цимисхия паника соотечественников рассердила, хотя положение в стране и впрямь было тяжким, ибо против василевса-убийцы поднял восстание сын куролапата Льва дука Варда Фока. Цимисхий, показывая народу мужество, собрал вокруг себя отряд «бессмертных». «Бессмертными» называли детей погибших воинов. Это были хорошо обученные строю, преданные василевсу мужи. В бой они шли в панцирях.

В Болгарию, где юный царь Борис [105], заключив союз дружбы с Калокиром и со Святославом, отложился от Византии, Цимисхий послал евнуха патрикия Петра и магистра Варду Склира, брата своей первой жены.

Патрикий Петр воевал с переменным успехом, но в конце концов потерпел жестокое поражение. Войско Святослава, усиленное дружинами болгар, ордами венгров и печенегов, потекло на Константинополь. Греки отступали до Аркадиополя, где полчище варваров ожидал Варда Склир, приготовив многие западни. Варда хорошо знал численность и расположение союзных отрядов, – разведал Иоанн Алакас, вельможный ромей из печенегов.

Битва вышла горячая. Сам Варда получил удар по голове – шлем спас, но войско Святослава понесло очень тяжелые потери, было остановлено и отброшено.

В тяжкую для ромеев минуту, когда русские смяли вражеские фланги, их союзникам в тыл ударила свежая фаланга. Удар пришелся по печенегам, почти все они были истреблены.

Вскоре Варду Склира Цимисхий отозвал на войну с Вардой Фокой, а со Святославом начал переговоры.

Летописец Нестор назвал греков лживыми, но в греках ли дело?

Война лжива. Один из византийских стратигов так писал: «Если враг ускользает от тебя день ото дня, обещая либо мир заключить, либо дань уплатить, знай, что он ждет откуда-то помощи или хочет одурачить тебя. Если неприятель пошлет тебе дары и приношения, коли хочешь, возьми их, но знай, что он делает это не из любви к тебе, а желая за это купить твою кровь».

Цимисхий обманул Святослава, но еще более царя Бориса – напал на Болгарию в Страстную неделю перед Пасхой, когда христиане молятся, думают о душе.

Войско ромеев состояло из фаланги «бессмертных», из пятнадцати тысяч отборных гоплитов и тринадцати тысяч всадников. Явилось оно под стенами Преславы нежданно, как гроза среди ясного неба. В городе находился царь Борис, патрикий Калокир, а командовал русским отрядом Сфенкел. Калокир ночью бежал на Дунай, в Дористол, где находилась ставка князя Святослава. Сфенкел же начал сражение с войском Цимисхия, хотя в его отряде бойцов было только восемь тысяч с половиною.

Ромеи поставили камнеметные и стенобитные орудия, начали правильную осаду и вдруг пошли на приступ, и Преслава пала. Царь Борис попал в плен.

Василевс Иоанн Цимисхий принял его с почестями, назвал владыкой болгар и объявил, что явился отомстить скифам за многие обиды.

Сфенкел и его отряд укрылись во дворце. Греки потеряли полторы сотни гоплитов, но дворца не взяли. Цимисхий пустил на руссов сначала своих «бессмертных», а когда увидел, что лучшая часть его войска несет большие потери, приказал зажечь дворец. Сфенкел построил свой отряд и вывел в город. Русских окружила фаланга Варды Склира, но остановить не смогла. Теряя воинов, но и разя врага, русские ушли из Преславы и соединились с дружиной Святослава.

23 апреля, в день Георгия Победоносца, гордое успехами войско Иоанна Цимисхия явилось под стены Дористола. Василевс прислал сказать князю:

– Выбирай одно из двух: либо сложи оружие, испроси прощение за дерзость и ступай вон из чужой для тебя страны, либо, если не сделаешь этого по врожденному варварскому своеволию, защищайся всеми своими силами – и погибни!

Святослав видел: союзников у него теперь нет. Оставшиеся в живых под Аркадиополем печенеги ушли, ушли венгры, болгары превратились в союзников Византии.

Только отряд Сфенкела усилил войско. Теперь в Дористоле было двадцать пять тысяч отважных мужей.

И вышел князь к дружине и сказал:

– Нам некуда уже деться. Волею и неволею станем против врага. Да не посрамим земли Русской, но ляжем костьми. Мертвые сраму не имут. Не побежим, но станем крепко. Я же перед вами пойду: если моя голова ляжет, сами о себе промыслите.

Ответила дружина Святославу:

– Где твоя глава, тут и наши головы.

Выступили русские из-за стен, сомкнули щиты и копья, встретили панцирных всадников не дрогнув.

Цимисхий просчитался: конная фаланга не развеяла русскую силу, но ударилась о нее, как о стену, и зашиблась больно. Вперед мчались всадники, пришпоривая коней, и вспять тоже пришпоривали…

За конницей тотчас ударила на русь пешая фаланга.

Закипела рукопашная. Ромеев гнал к победе стыд, за их плечами слава Рима, слава святого Константина и Юстиниана, сам Георгий Победоносец. У руси в сердце был Перун и жажда победы, ибо где князь Святослав, там победа.