Василий Седугин - Князь Гостомысл – славянский дед Рюрика

– Ясно. Это он мытника зарезал, чтобы тот его не выдал... И куда же он ускакал, по-твоему?

– Кто его знает. Но думаю, к племяннику, он недалеко в лесу живет.

– Ясно! Собирайся, веди к своему родственнику!

Едва показался домик племянника, увидели, как возле него засуетился какой-то человек. Он схватил под уздцы коня, вскочил на него и устремился в лес.

– Вот он вор и расхититель! – крикнул Вольник и первым помчался за беглецом.

Гонка продолжалась недолго. Внезапно конь под старшим мытником пошел неровными скачками, потом застрял на месте, изо всех сил стараясь выбраться из зыбкого, вязкого места. Всадник срыгнул с него и побежал, виляя между редким кустарником. Погоня остановилась возле коня, которого все больше и больше засасывала зеленая трясина. Он жалобно ржал, глядя на людей большими страдальческими глазами.

– Дальше нельзя! – приказал воевода. – Можем пропасть.

– Преступник уйдет! – горячился Вольник.

– Черт с ним! Не пропадать же из-за подлеца.

Но и старший мытник отбежал недалеко. Внезапно он провалился и стал погружаться в болото. Он лихорадочно хватался за кустики, за мшистые кочки, громко кричал:

– Спасите! Помогите!

Скоро на поверхности болота видна была только его голова, затем искаженное страхом лицо, но и оно исчезло в зловонной гуще.

– Вот и конец пришел негодяю, – мрачно проговорил Ставр. – Хапал, хапал без удержу. И что? С собой взял на тот свет?

Он сплюнул, повернулся и пошел прочь.

Прямо из леса Вольник направился к Томиле. Она встретила его у дверей своей горницы. Из глубоких глазниц холодно и непримиримо смотрели на него черные глаза.

– Тебе воеводу? – спросила она глухим голосом. – Его нет.

– Томила, я к тебе. Я пришел поговорить с тобой.

– Нет, не надо! Все уже переговорено. Мне достаточно!

– Томила, я тебе должен все объяснить. Конечно, я поторопился с арестом твоего отца. Но я все исправил, отец на свободе, а истинный преступник понес заслуженное наказание. Прости меня!

– Зачем тебе мое прошение? Чтобы совесть не мучила? Наверно, не в первый раз невинных людей порочишь, у тебя это легко получается...

– Томила, успокойся. Пойдем прогуляемся и поговорим не спеша.

– Никуда я с тобой больше не пойду. Можешь бродить где угодно и с кем угодно. Мне теперь все равно.

– Так что, ты меня не любишь? – с придыханием спросил он.

– Я тебя ненавижу! – шипящим шепотом ответила она. – Уходи и забудь ко мне дорогу!

И тут в нем взыграло самолюбие. Его глаза сузились и потемнели, он сказал вздрагивающим голосом:

– Значит, вон как ты? Другого нашла? Ну и милуйся с ним! Больно надо! Без тебя обойдусь! Тоже мне цаца выискалась!

Он развернулся и бегом кинулся по лестнице вниз.

Едва успокоились пересуды, связанные с разоблачением и гибелью старшего мытника, как в Гнездов пришла новая весть, которая взбудоражила все население: из Новгорода к границе шло большое войско, вел его сам князь Гостомысл. Гонец, принесший это сообщение, рассказывал, что поход вызван вторжением хазарского кагана в пределы племени кривичей, Хвалибудий попросил помощи, и новгородский князь тотчас откликнулся на его призыв.

Хазарское государство было одним из самых могучих в тогдашнем мире. Его земли раскинулись от Урала до Днепра и от Оки до Черного моря. Ему платили дань до десятка народов, его войско поражало многочисленностью, хорошим вооружением, прекрасной организацией и дисциплиной. Оно успешно воевало и одерживало победы и над византийцами, и над арабами, слава о его победах распространялась далеко за пределами каганата. Теперь оно вторглось в пределы славянских племен.

– Предстоит грандиозное сражение! – с восторгом говорил Вольник Немиру. – Мы должны возглавить какой-нибудь отряд и прославиться как храбрые и умелые полководцы!

– Куда нам, брат! Мы еще молодые. Разве отец доверит нам жизнь людей?

– Я буду проситься на главное направление нашего удара. Ух, с такой силой нападем на неприятеля, что он побежит перед нами, и мы одержим блестящую победу!

– Не хвались, брат. Хазарское войско умеет хорошо воевать. Нам лучше наблюдать битву со стороны и учиться у отца и наших воевод, как расставлять полки и руководить ими во время боя.

– Вот ты всегда такой: стоять бы где-нибудь поодаль, а за тебя кто-нибудь другой должен воевать.

– Неправда! Я тоже хочу сражаться. Только понимаю, что еще рано командовать. Вечно тебе нравится меня унижать...

– Ну ладно, ладно, уже надулся. Не хочешь, не надо. Без тебя обойдусь. Только потом не хнычь, что не взял.

– О чем ты? Я буду с тобой всегда. Где ты, там и я. Мы же братья!

Через два дня прибыло новгородское войско. Гостомысл позвал к себе сыновей, расспросил про сбор пошлины с иностранных купцов. Вольник рассказал все подробно.

– Рад, очень рад, что воевода Ставр оказался честным слугой князю, – удовлетворенно проговорил Гостомысл. – А ты, сын, – обратился он к Вольнику, – опять порешь горячку, никак не можешь сначала спокойно разобраться, а уж потом принимать решения. А ведь тебе после меня перейдет княжеский престол! Пагубно для государства, коли правитель сгоряча будет действовать. Ты должен думать об этом постоянно, воспитывать в себе выдержку, спокойствие и самообладание.

– Я буду стараться, отец.

– Очень хорошо. Но тебе придется прилагать много усилий, потратить много времени, чтобы преодолеть свою азартность и страстность. А теперь скажите, сыновья, есть ли у вас ко мне какие-нибудь просьбы?

– Я хочу принять участие в предстоящем сражении с хазарами, отец! – тотчас отозвался Вольник.

– Вон как! Что ж, похвально. А ты, Немир, тоже рвешься в бой?

– Конечно, папа.

– По тебе не видно. Но ладно. Рановато вам сражаться. Вот годика два-три пройдет, тогда пожалуйста. А пока будете при моем стяге.

– Но, папа, меня ровесники засмеют, если я все время под отцовским крылом буду находиться! – горячо проговорил Вольник.

– Ишь ты, засмеют... Хорошо, я подумаю, как поступить, чтобы приятели стали уважать тебя.

После этого он с большим почетом принял у себя воеводу Ставра, долго беседовал с ним, а на прощание сказал:

– Знаю тебя, воевода, как старого, закаленного воина, поэтому прошу взять в опеку сыновей моих, Вольника и Немира. Дай им под начало сотню, пусть будут в строю. Я твой полк ставлю в запас, расположишься на левом крыле. Сил у тебя немного, но надеюсь, что не дашь хазарам обойти нас сбоку.

– Не беспокойся, князь, сделаю как положено.

Через день войско вышло из Гнездова. Жители провожали воинов. Вольник и Немир ехали на конях во главе сотни, гордые и счастливые. Вдруг кто-то взялся за стремена коня Вольника. Он посмотрел: Томила! Она шла рядом и снизу смотрела на него увлажненными глазами, они лучились тем необыкновенным светом, от которого у него всегда замирало сердце! Исчезла и ушла обида, испарились из памяти горькие и обидные слова, которые были сказаны ими. Одного взгляда было достаточно, чтобы все было забыто, а между ними установилось то взаимопонимание, какое бывает только между влюбленными. Они смотрели в глаза друг другу и не могли наглядеться.