Нерея Риеско - Ведьма и инквизитор

— Врачи отказываются это признать, потому что у них усохли мозги от занятия наукой, и они совсем забыли о развитии врожденных способностей. Как тот врач, ты помнишь его? — спрашивала она Май и, не дожидаясь ответа, продолжала: — Ты не помнишь, потому что была маленькой. Он как раз вернулся из университета — очень серьезный, весь в черном, с двумя круглыми стеклышками на переносице, и как это они у него не перекосились, ума не приложу! Он сказал, что это столичная мода и что они нужны, чтобы глаза лучше видели. — Она рассмеялась и пояснила: — Но я-то думаю, что он пользовался ими, только чтобы пустить пыль в глаза. Горожане его встретили как героя, кидали ему цветы из окон, заставили подняться на балкон мэрии, чтобы он произнес речь, и выделили ему кабинет, где он мог вести прием больных. Он просидел в гордом одиночестве за своим письменным столом две недели, и никто к нему так и не заглянул. Он решил сначала, что его городок — самое здоровое место на земле, но вскоре понял, что женщины больше доверяли нам, когда подходило время рожать, потому что, в конце-то концов, кто лучше женщины знает, откуда положено появиться ребенку. От огорчения на беднягу напала икота. Ты должна это помнить, солнышко. — Май между тем весело на нее смотрела. — Не смейся, глупая, он не переставал икать и на улице, ни ночью, ни днем. Не помнишь? Ему даже пришлось снять стекла для глаз, потому что из-за икоты они у него не держались на носу. Я дала ему порезанный кружками лимон с наказом, чтобы он их жевал как можно медленнее, пока кислота не попадет в желудок. И заставила семь раз без передыха повторить свое имя, пристально посмотрела ему в глаза и спросила, какого цвета четырехлистный клевер, да все без толку. Поскольку не было никакой возможности избавить его от икоты, а это продолжалось уже больше недели, врач решил, что мы его сглазили, и нас выгнали из деревни, правда, неужели не помнишь? — Май отрицательно качала головой, а Эдерра приставляла к губам указательный палец и говорила очень тихо, с таинственным выражением лица: — Говорят, теперь он принимает пациентов, подпрыгивая на стуле. Знаешь, если прислушаться, до сих пор можно услышать, как он все еще икает, бедный.

Они на какое-то время замирали, глядя друг другу в глаза с испуганным видом. И тут Эдерра начинала театрально икать, а Май — визжать от восторга, потом обе падали на траву и начинали по ней кататься, щекоча друг друга и умирая со смеху.

Несмотря на то что Май неоднократно была свидетельницей действительно необычных явлений, ей было известно по собственному опыту, что управлять природными стихиями дело очень непростое. До настоящего времени она знала только одного человека, способного мастерски это проделывать: это была Эдерра. Няня обладала удивительным даром. Май пыталась ей подражать, не впадая в отчаяние: она лелеяла надежду на то, что хоть какой-нибудь талант получила в наследство от отца-дьявола.

Май с детства привыкла к присутствию полупрозрачных лесных духов, которые преспокойно и открыто, что было выражением доверия, проносились перед Эдеррой, Бельтраном и ею. Она не пугалась, если, купаясь в реке, чувствовала липкое и холодное тело Эренсуге, золотого змея о семи головах, обвивающего ее щиколотки. Она уже знала, что змею нравится баловаться и что люди его не интересуют, он питается только скотиной, которую ему удается завлечь в воду своим травяным дыханием. Не боялась она и ужасного Эль-Торто, который ловил молоденьких девушек, отважившихся зайти в его пещеру, где он их разрезал на кусочки, жарил, а затем съедал без приправ. При всем при этом Эль-Торто был относительно безобиден, поскольку у него имелось одно слабое место: он был существом весьма недалеким, его легко было обвести вокруг пальца с помощью пары каламбуров. Если же ты обделен красноречием или же состояние нервного напряжения мешает тебе вымолвить хоть слово, остается еще возможность ткнуть ему пальцем в единственный, как у циклопа, глаз посреди лба и выбежать из пещеры, пока он будет с воплями корчиться от боли.

Так же без опаски относилась она и к Йельтсу, птицеподобному ночному духу, который умеет пускать огонь из клюва и, хотя выглядит устрашающе, совершенно безобиден. Однако следует опасаться этих огней, с их помощью он может заворожить заблудившихся путников и подвести их к самому краю оврага, чтобы посмотреть, как они туда свалятся. Это доставляет ему удовольствие.

Однако заклинать самого дьявола — это совсем другое дело. Май знала, что стоит только связаться с дьяволом, назад уже дороги нет, он в мгновение ока порабощает тело и душу своих приверженцев. Поэтому она никогда не пыталась иметь с ним дело, даже в те первые ужасные минуты, когда осознала, что лишилась Эдерры, когда отчаяние, как туман, застилало ей взор. При одной мысли, что она может повстречаться лицом к лицу с дьяволом, родным своим отцом, который, похоже, уже начисто о ней забыл, и увидеть его горящий взор, — от этого у нее все тело покрывалось мурашками.

Надо сказать, ей случалось видеть дьявола во всем его адском великолепии, когда они с Эдеррой, сами того не желая, набредали посреди ночи на какой-нибудь шабаш. Он был огромный, с пятью рогами на голове, без устали плясал вокруг костра, неистово колотя в барабан и время от времени заливая себе в глотку вино, словно таким способом пытался погасить вечный огонь, снедавший его изнутри. И тогда Май удивлялась, что находятся люди, пожелавшие близко сойтись с ним, зная, что в обмен на предполагаемые выгоды придется стать его пленником, навсегда потеряв душевный покой.

— В этом-то и заключается разница между нами и ведьмами, — говорила ей Эдерра. — Они заключили союз с дьяволом, поэтому их сила им не принадлежит. Дьявол того и гляди рассердится и ее у них отнимет. Наша же сила только нам принадлежит, и мы ее сохраним, пока голова есть на плечах.

— Да-а, — огорченно тянула Май. — Меня даже на фокусы не хватает. Мои заговоры действуют наполовину.

— Они еще будут действовать. Тебе не требуется его помощь, чтобы они действовали, — уверяла ее Эдерра. — Все дело в практике.

Однако проявление колдовской силы, свидетельницей которого Май стала на пристани Сан-Себастьяна той памятной ночью, далеко выходило за рамки простого сговора с дьяволом. На нее произвел глубокое впечатление образ Люцифера, который четверке злоумышленников удалось сотворить в небе из дыма, валившего из простого котла. Это действительно была демонстрация силы необыкновенной, чудесной, ужасной. Эти четверо сумели вызвать дьявола, а тот выказал им почти собачье послушание. Как же они этого добились? Май решила превозмочь страх и выяснить, каковы подлинные намерения этих двоих мужчин и двух женщин. Если все, что они делали, имело целью навредить ее обожаемому послушнику, она им этого не позволит.