ПОСЛЕДНИЕ ДНИ ЦАРСКОЙ СЕМЬИ

Колебания же принятия такой меры нашего правительства, равным образом как и отсрочка принятия этой меры, порождают убеждение, что именно в момент мирных переговоров правительство не желает быть связанным с народным представительством. Это, конечно, вселяет ещё большую тревогу, ибо страна окончательно потеряла веру в нынешнее правительство. При всех этих условиях никакие героические усилия, о которых говорил Председатель Совета Министров, предпринимаемые Председателем Государственной Думы, не могут заставить Государственную Думу идти по указке правительства, и едва ли Председатель, принимая с своей стороны для этого какие-либо меры, был бы прав и перед народным представительством, и перед страной. Государственная Дума потеряла бы доверие к себе страны, и тогда, по всему вероятию, страна, изнемогая от тягот жизни, ввиду создавшихся неурядиц в управлении, не могла бы стать на защиту своих законных прав. Этого допустить никак нельзя, это надо всячески предотвратить, и это составляет нашу основную задачу.

Председатель Государственной Думы

Михаил Родзянко.

10 февраля 1917 г.

Убийство Царской Семьи – одно из самых отвратительных деяний мировой истории. Лица, его совершившие, приняли небывалые меры, чтобы замести следы своего преступления и сложить всю ответственность на русский народ. Правда всё же вышла наружу: имена убийц, время, место избиения, все его подробности установлены теперь с полной точностью. Но мало установить правду, надо ещё, чтобы ей поверили. Нам, русским, когда мы говорим о большевиках, иноземцы не верят, и судьба послала нам иностранца, чтобы он мог засвидетельствовать и о мучителях, и о мучениках.

Он исполнил это с полной любовью к правде, с примерным беспристрастием и мужеством, ибо требуется мужество, чтобы говорить ныне известную правду.

Р. А. Вильтон – англичанин, давнишний корреспондент «Таймс» в Петрограде. Он добровольно принял участие в войне против германцев на нашем фронте и в одном жарком деле под Барановичами выказал такое хладнокровие, что, будучи штатским, был, наперекор орденскому статусу, награждён Георгиевским крестом. Оказавшись после революции в Сибири, он в течение многих месяцев находился в ближайшем соприкосновении с судебным следователем по делу об убийстве Государя, вникал во все подробности следствия и принимал участие в таких действиях, к которым следователь допускал только особо доверенных лиц; он осматривал комнату, где произошло убийство, присутствовал при осмотре и исследовании места в лесу, где были уничтожены тела Государя и Его Семьи; его подпись стоит на акте этого осмотра; он лично проследил путь грузовика, отвозившего эти тела; им сделаны снимки многих мест и вещей, касающихся преступления, он сберёг с опасностью для жизни один из экземпляров следственного дела.

Вскоре после появления его книги в первом её английском издании автор был удалён из «Таймс»: г. Вильтон вынес убеждение, что издатель последнего, лорд Нортклиф, пожелал этим угодить евреям, мстившим автору за его смелые разоблачения.

Книга Вильтона печатью замалчивается, в магазинах найти её трудно, но она всё же расходится. Замалчивать будут, конечно, и это издание, но и оно тоже разойдётся, ибо труд этот будут приветствовать независимо от политических убеждений все, кто способен любить правду и искать её.

К английскому [7] Robert Wilton, «The Last Days of the Romanows», London, 1920 by Thornton Butterwith, и New York by Doran. и французскому [8] Robert Wilton, «Les dernlers Jours des Romanof», Paris, 1921 chez O. Cres & Cie., rue Hautefcuflle, 21; frs. 6.50. В 1923 г. вышла 5 изданием. изданиям приложен перевод ряда свидетельских показаний [9] А именно: полковника Кобылинского, г. Жильяра, г. Гиббса о пребывании в Царском Селе и Тобольске, цареубийц Якимова, Медведева и Проскурякова о событиях в Екатеринбурге. . Чтобы удешевить книгу, мы этих показаний не прилагаем: русский читатель найдёт их в других, более обширных изданиях, подготовляемых к печати по этому же вопросу.

Переводчик.

P.S. При переводе мы старались быть точными и писать русским, а не современным газетным языком, ибо заполнить речь ненужными иностранными словами – значит прилагать руку к убийству родного языка – этого последнего нашего богатства.

В этой монографии автор старался выполнить задачу историка – осветить страшное, невероятно запутанное дело жестокого убийства Императора Николая II и Его Семьи.

Сложность задачи является не в установлении факта убийства – с этой задачей блестяще справился следователь по особо важным делам Н. А. Соколов, несмотря на все хитрости и уловки убийц, – а в строгом определении степени виновности в этом убийстве двух элементов: еврейского и немецкого, взаимно переплетающихся и являющихся столь роковыми не только в деле гибели Романовых, но и в разорении самой России.

Убийство Царя и Его Семьи, организованное среди главарей ЦИК, выполнялось их ставленниками в Екатеринбурге. Не доверяя русской страже, местные комиссары, среди которых преобладали евреи, воспользовались для самого убийства услугами военнопленных, служивших палачами при Чрезвычайке.

С точки зрения уголовного судопроизводства, юридическими виновниками этого кошмарного злодеяния являются зачинщики-евреи и их подчинённые исполнители: немецко-мадьярские пленные и некоторые русские красногвардейцы.

Но с другой, чисто нравственной точки зрения, едва ли не более важной в человеческой жизни вообще, а для несчастной России в особенности, за мученичество Царя и Его ни в чём не повинных детей, за издевательство над Их душой и телом, за Их столь трагичную кончину ответственны немцы, пославшие Ленина и его товарищей революционеров, в большинстве евреев, разваливать Россию.

Убедившись в невыгодности и, может быть, опасности такой задачи для самих себя, немцы вздумали, было, избавиться от большевиков и предлагали русскому обществу в начале 1918 года заменить «совдепы» монархией.

Для выявления этого плана им нужно было согласие Николая II дать на царство своего сына и согласие самого русского общества.

Но их план был не русский, а немецкий. Они стремились не к восстановлению Великой России, а к превращению некогда великого государства в их вассальную колонию.

Понял их планы Русский Император и мужественно, «у преддверия могилы» предпочёл честь бесчестью.

Поняла это и душа народа, его интеллигенция, большая часть которой на Московских совещаниях с графом Мирбахом [10] Мирбах Вильгельм – немецкий посол в Москве с апреля 1918 г. не приняла немецких планов.