Елена Степанян - Царский выбор

Кузьма кивает Морозову и выходит, занимая оборонительную позицию у противоположных дверей.

Морозов открывает небольшую дверцу, и они с Годуновой оказываются в потайном помещении.

Морозов.Эта вышивальщица, где она?

Годунова.На месте. Могу хоть сейчас за ней послать.

Морозов.Сейчас не надо. Завтра пошлешь, когда стемнеет. Чтобы здесь уже никаких разговоров не вести. Живет она?..

Годунова.На Кисловке, где жила. Манка, то бишь Марья Харитонова.

Морозов.Я сейчас выйду, а ты Кузьме расскажешь, как ее найти. Она все это время в деньгах не нуждалась?

Годунова.Борис Иваныч, ну ты такое спросишь, я даже не знаю, что на это отвечать. Ну что я на это должна отвечать?

Морозов выходит и занимает место Кузьмы. Кузьма спешит к Годуновой.

Алексей перед царевнами.

Алексей.Ну, что скажете, государыни царевны?

Ирина.Голубчик мой, что тут говорить? На нее

посмотришь — никаких слов не надо. Сохрани Господь вас обоих! Дай я тебя еще раз поцелую. (Целует его.)

Алексей.Конечно, Бориса Ивановича я огорчил. Но придется ему меня простить.

Ирина.Мы знаем, он хотел Машу Милославскую.

Татьяна.Нам о ней все уши прожужжали. Мы ее уже бояться начали.

Ирина.Но она тоже красавица. Борис Иванович тебе добра желал.

Алексей.Надо будет мне его тоже задобрить. — Но, вообще-то, Милославская ему не дочь и не племянница.

Анна.Вот сам пускай на ней и женится. Он же у нас вдовый.

Ирина (строго). Анна!

Алексей (резко). Он сам разберется. И вообще, кому на ком жениться — разберутся сами.

Алексей величественно отступает к дверям и взглядом подзывает к себе Ирину.

Алексей (негромко, Ирине). Ирина Михайловна, мне бы хотелось, чтобы про Бориса Ивановича здесь всегда говорили с уважением.

Ирина (униженно, со слезами в голосе). Прости ее, мой родной. Она же дитя малое. Она же так, по глупости. Прости ее, ради всего святого.

Спальня девиц.

Мария, сидя на кровати, рыдает, уткнувшись в подушку.

В другом углу Анна, уронив голову на стол, стонет, скрежеща зубами.

Мария.Срамота! Срамота какая! И надо же вам было! Всем, всем напели — «царица, царица». Да я теперь в церковь даже появиться не смогу. (Рыдает.) Я даже за порог за этот выйти не смогу. Меня прислуга засмеет.

Анна (глухо воет). Будь ты проклят! Будь ты проклят! Кошкино отродье.

Мария.Царь называется! Невесту себе нашел! Никому неведомую, незнаемую, из татарской глуши.

Анна.По себе и нашел! Отродье кошкино. Сам безродный, и жену ему такую же. Тоже мне, цари! Самозванцы! Кошкины-Романовы! (Орет) Его деда Тушинский вор Патриархом поставил!

Мария вскакивает, хватает Анну, начинает ее трясти.

Мария.Ты что делаешь, дура! Сейчас прислуга услышит и доносить побежит! Крикнут «слово и дело государево» — и нам конец!

Мария швыряет Анну на постель и колотит ее. Анна в страхе замолкает.

С улицы доносится шум подъезжающих саней и стук отворяемых ворот.

Анна вскакивает, подбегает к окну.

Анна (почти беззвучно). Морозов приехал. Значит, еще не конец. (К Марии) Ты слышишь, Морозов приехал!

Мария (презрительно). Твой жених!

Анна (подбоченясь). Да, мой! Он мимо меня не прошел и другой кольца не отдал.

А ты, Машка, запомни, что ежели ты и станешь царицей, то благодарить за это будешь Бориса Морозова, а не Алешку Романова.

Он смотрит на образа. Вглядывается в лики святых, словно ждет от них какого-то знака. Лики святых печальны.

Афанасий выходит в другую комнату. Афанасий и Аграфена.

Афанасий.Знаешь, Груша, меня, наверное, Бог наказывает за то, что я столько лет больным прикидывался. У меня голова сейчас разорвется.

Аграфена.Не надо все время о плохом думать. — Думай, что все хорошо. Что все будет хорошо. И не сиди тут сиднем… (Смотрит в окно.) Вот Андрей идет. Возьми его и поезжай кататься. Хотя б на Воробьевы горы.

Аграфена выходит навстречу Андрею. Афанасий и Андрей.

Афанасий.Ну как там Дуня с Иваном?

Андрей (улыбаясь). Ой, а я другого ждал Я ждал, ты скажешь — «как батюшка свет-Иван Родионыч и матушка свет-Евдокия Никитишна».

Афанасий.А мне не до смеха. (Извиняющимся тоном) Голова болит.

Андрей.Мне тоже не до смеха. Но посмеяться хочется. — Зато Иван Родионович слезами умиления исходит. — Все у него царь-батюшка выспросил: и что сеет, и как сеет, и сколько снимает, и как хранит. И каков пчельник, и есть

ли медоварня, и во всем он сведущ, и во всем разбирается.

Афанасий.Так он и вправду очень много знает. И учиться любит.

Андрей.А я вот что подумал — может, он,

женившись, в деревню нашу поедет, хозяйством займется? А я уступлю ему свою долю и пойду с Василием странствовать. А бояре как правили государством, так и дальше будут.

Андрей ждет, что его шутка возымеет действие, но Афанасий по-прежнему печален.

Афанасий.Государь очень молод, в его годы, небось, и царь Соломон без бояр не управился бы.

Андрей.Но он же когда-то повзрослеет?

Афанасий.Как знать! Отец его покойный так до самой своей смерти взрослым не стал.

Андрей.Да, на хорошую должность я попал, ничего не скажешь — царский шурин. Из всех царских шурьев знаменитейший — Борис Годунов. Более всего прославлен тем, что младенца зарезал. Бориса Годунова из меня не выйдет, это как Божий день. А вот зарезанным младенцем вполне могу стать.

Афанасий.Андрей, тут тетка твоя меня из дому гонит.

Андрей.Нас обоих!

Афанасий.Поехали на Воробьевы горы!

Андрей.О, это чудо какое место! — И там такая церковь деревянная! А какие там пироги, до сих пор забыть не могу!

Афанасий сам правит.

Афанасий.Ты завтра опять туда не пойдешь?

Андрей.Нет, не пойду. Мне Василий наказал, чтобы я туда до свадьбы носа не совал, вот я и слушаюсь.

Афанасий.Да, это счастье, когда есть, кого слушаться. А что там (указывает вверх) подумают?

Андрей.Да не заметят. Сегодня не заметили, и завтра не заметят. — Я деревенщина, годами молод, робею!

А я не то что робею, у меня мороз по коже! Как представлю себя за одним столом с Борисом Ивановичем, которого весь народ проклинает!.. «Не можете пить чашу Господню и чашу бесовскую». (Оживляясь, весело) Послушай, Афанасий Петрович! Сколько лет прошло, как християне православные светопреставления ждали?