Николай Васильев - Удачи поручика Ржевского

— Просим, просим поручик!

— Дело было в дозоре, господа, в середине октября. Забрались мы со взводом далеко в расположение неприятеля и скачем по лесу вдоль опушки. Вдруг видим — навстречу тоже гусары скачут, только числом поболе, с эскадрон, и к тому же не наши это ребята, а французские.

Еще отличие: в середине кавалькады едет щегольская карета — видимо, гусары сопровождают важного чина. Ну, не в наших правилах бегать от неприятеля совсем без стычек: я сразу ссадил десяток стрелков и сам залег со штуцером. Отстрелялись мы по авангарду удачно, а я пульнул в ту самую карету и попал вроде в кучера. После чего мы взлетаем «на конь» и мчимся прочь, преследуемые разъяренными французами, я же замыкаю арьегард, постреливая из пистолетов. Дорога, надо сказать, изобиловала поворотами. И вот за очередным поворотом я бьюсь головой о ветку дуба и лечу с коня наземь. Голова гудит, но сознание при мне, зато конь умчал вперед. Тут я понимаю, что через несколько мгновений из-за поворота вылетят на меня враги и тут же схватят. Я проявляю беличью прыть, взлетаю по веткам дуба вверх на сажень и тотчас прячусь за стволом. Гусарская лавина мчит подо мной со всех лошадиных ног, и тут я вижу ту самую карету, которая уже замыкает кавалькаду, даже приотстав от нее. Что за шило ткнуло мне в задницу — не знаю, только я взял и прыгнул на карету и тотчас вонзил в ее крышу саблю почти по эфес — с целью удержаться на мотающейся туда-сюда плоскости. В ответ из кареты раздался явно женский визг, услышать который, кроме меня, не довелось никому: гусары ушли за очередной поворот, а кучер вдруг упал ничком меж постромками. Я, вы знаете, ловко научился пируэтничать на лошадях — вот и здесь метнулся на круп одной, спрыгнул на землю, пробежал рядом и, схватив ее под уздцы, остановил бег кареты. После чего подошел к дверце, резко ее дернул и отпрыгнул в сторону.

— Aidez-moi, pour l'amor de Dieu! (Помогите, ради бога!) — послышался перепуганный женский голос.

— Un moment, Madame, — ответил я, заглянул в карету и остолбенел: в ней сидела хорошо знакомая мне Каролина Ржевуская, а меж ее грудями торчала моя сабля! Присмотревшись, я отмер: сабля разрезала пальто, но не воткнулась в плоть, а только приперла девицу к сиденью, не давая ей пошевелиться. В момент я оказался на крыше, выдернул из нее саблю и спрыгнул обратно.

— Это ты? — пришла в разум полячка. — Клятый москаль! Я молча отодрал шлейф с подола платья, дал увесистую пощечину деве, отчего она оторопела и замолкла, сноровисто связал ей руки и засунул в рот кляп из остатков шлейфа. После чего быстро вынес ее из кареты и оттащил в кусты — спеленав заодно ноги своим поясом. Еще быстрее развернул лошадей, сунул коренной под хвост тряпку с порохом и поджег. Лошадь рванула, таща за собой вторую и карета понеслась в обратном направлении. Я едва успел вернуться к Каролине, как на дороге показались французские гусары и помчались догонять свою пропажу. За мной же вскоре явились мои гусары, — в чем я совершенно не сомневался.

— А что же ты потом, негодник, сделал с этой Каролиной? — раздались смеющиеся голоса. — Вы ведь, помнится, были с ней в Гродно любовниками?

— Я впервые испробовал рецепт маркиза де Сада: отхлестал ее шелковой плеткой и ввел в подобие экстаза, после чего взял обычным образом, но с необычным результатом — она буквально выла подо мной и умоляла: еще, еще!

— А что было потом?

— Потом я ушел в поиск, а когда вернулся, Каролины в нашем расположении уже не было. Мне сказали, что ее увидел какой-то проезжий генерал и взял к себе в карету… Первого января 1813 года русская армия под командованием Кутузова и в присутствии государя-императора перешла границу России с Варшавским герцогством и двинулась (при вполне комфортной погоде в несколько градусов мороза) по нескольким направлениям. Основным была, естественно, Варшава — туда шел Милорадович. Армия Чичагова шла севернее, на крепость Торн, а Витгенштейн пошел на Кенигсберг.

Неприятели пятились перед русскими, ограничиваясь незначительными стычками, и допятились до Вислы. 19 января генерал Шварценберг, несмотря на уговоры Понятовского, покинул Варшаву, а утром 20-го из нее ушли и польские легионеры и французские фузилеры, причем Понятовский пошел к Ченстоховскому монастырю, неоднократно выдерживавшему вражескую осаду (с помощью чудотворной иконы божьем матери), а Ренье пошел в Познань — место рандеву французских отрядов по распоряжению Мюрата. К Милорадовичу же из Варшавы вышла делегация сановных горожан с символическими ключами от города на подушке. Сначала по распоряжению Кутузова русские части в город не вошли (во избежание мародерства, видимо), а разбили биваки в Виллануве — юго-восточном предместье Варшавы. Гусары О…ского полка приютились в Вилланувском дворце — в качестве охраны штаба Милорадовича, разместившегося тут же. Этот дворец выстроил знаменитый гетман Ян Собеский (победитель турок под Хотином и выборный король Речи Посполитой), но никого из знатных Собеских в нем не осталось — только семейка бедных их родственников, призванная во дворец для пригляда. Ее глава, Казимеж Собеский, 50 лет, исполнял роль мажордома, жена была на все руки от скуки (в основном кухарила), а старшая дочь двадцати пяти лет по имени Бася водилась с малыми сестрами и братишками. Два сына пана Казимежа служили уланами у Понятовского и ушли с ним. Это был, конечно, секрет, который ушлый Арцимович узнал за бутылку водки у конюха — единственного слуги всего семейства. Был и второй секрет: самый малый пацаненок был вовсе не братиком панне Басе, а ее сыночком. Выболтал этот секрет конюх задаром, просто по пьянке.

— Вот вам, Ржевский, очередная добыча, к тому же легкая, — захихикал Сашка. — Барышня откупорена, готова к употреблению.

— Вы, Александр, слышали об истории Юдифи и Олоферна? — спросил Дмитрий с легкой улыбкой.

— Имена слышал, а суть истории позабыл, — признался корнет.

— Я напомню: Олоферн был предводителем ассирийского войска, осадившего еврейский город. Дело шло к его сдаче и пленении иудеев.

Но прелестная собой вдова по имени Юдифь пошла в лагерь ассирийцев и предложила себя Олоферну. А когда тот натешился с ней и уснул, отрубила ему голову, завернула в плащ и унесла в город. Евреи вывесили голову на городскую стену, ассирийцы пришли в ужас и бежали в свои пределы. К чему я рассказал вам эту ветхозаветную байку? — думаете вы… К тому, корнет, что мы находимся во вражеской стране и многие полячки не прочь побыть в роли той Юдифи. Поэтому мое вам задание: заглянуть в глаза Басе и спросить себя: способна она уконтрапупить простого русского офицера или ей подавай только генерала? Вскоре в Варшаве начали распространяться слухи о слабости русского авангарда, а вслед за ними явились призывы взяться горожанам за оружие и уничтожить московских слабаков. Поэтому Милорадович принял решение о проведении показательных учений на плацу возле своей резиденции и пригласил варшавян на них посмотреть.