Джон Перри - Завоевания в Центральной и Южной Америке XV—XIX веков. Под властью испанской короны

Боливар вернулся в Венесуэлу из своей ссылки в Западные Индии в конце 1816 года. С помощью диктатора Гаити Петиона он собрал своих вооруженных последователей, большое количество оружия и боеприпасов; а голландские купцы в Кюрасао, чуя перемену ветра, предоставили ему транспорт. Его первым значительным успехом был захват речного порта Ангостуры (ныне Сьюдад-Боливар) в нижнем течении Ориноко – бывшего опорного пункта роялистов. Обосновавшись там, он объединил различные партизанские отряды Восточной Венесуэлы в небольшую, но грозную нерегулярную армию, способную бросить вызов профессиональной армии Морильо. Его армию укрепляли и в какой-то степени обучали английские и ирландские солдаты, оставшиеся безработными после заключения мира в Европе. Некоторые из них искали поживы или приключений, другие были воодушевлены идеями борьбы за свободу или ведомы личным преклонением перед Боливаром. Это была армия численностью менее 3 тысяч солдат, которая в 1819 году обошла с фланга армию Морильо, пересекла Восточные Анды по высокогорному и страшно опасному пути и одержала победу в сражении при Бояке. Вице-король уехал в Картахену, а Боливар вошел в Санта-Фе-де-Боготу как «освободитель Новой Гранады».

Прежде чем покинуть Ангостуру, Боливар в своем обращении к конгрессу недавно возникшей и борющейся республики Венесуэла выступил с самым красноречивым манифестом, содержавшим идеи аристократического республиканизма в Америке. Он уверенно писал в Буэнос-Айрес об «американском договоре, объединяющем все наши республики в одно политическое образование, в единое общество с единым лозунгом, призывающим к единству в Южной Америке». Испанское правительство, как мы уже видели, пытавшееся управлять всеми этими вице-королевствами из Мадрида, тщательно следило за тем, чтобы они были обособлены друг от друга. Новый идеал революционного единства – хоть, как оказалось, и недолго просуществовавший – был мощным стимулом для приложения усилий. Все пришло в движение и на юге. Сан-Мартин, профессиональный солдат, прошедший обучение в испанской армии на полуострове и теперь командовавший армией Ла-Платы, понимал, что новые республики не будут в безопасности, пока не будет уничтожена власть вице-короля Перу. Он также понимал, что прямой путь для нападения через Верхнее Перу слишком длинен и труден, но из тупика «северной войны» можно выйти, напав с моря. Внимание Сан-Мартина к материально-техническому обеспечению и деталям было резким контрастом в сравнении с интуитивной отвагой и магнетическими лидерскими качествами Боливара, но оба они возглавляли успешные экспедиции, напоминавшие подвиги конкистадоров. В 1817 году Сан-Мартин повел свою армию через Анды в Чили, где разгромил испанские войска в Майпу и создал еще одну республику. В Чили Сан-Мартин искал средства, чтобы построить флот, который мог перевезти его армию на север вдоль побережья Перу, и нашел организатора и гениального флотоводца в лице Кохрейна. Из всех британских наемников, которые предложили свои мечи испано-американским вождям, Кохрейн, наверное, интересен больше всего. Аристократ с радикальными взглядами, морской офицер, обойденный при продвижении по службе, шотландец, с которым, как он считал, поступили несправедливо английские адмиралы, – его чувства и настроения были очень похожи на чувства и настроения многих видных креолов. Наверное, в Южной Америке он чувствовал себя как дома. На самом деле он обладал слишком беспокойным духом, чтобы долгое время чувствовать себя как дома где бы то ни было. Он обнаружил, что сотрудничать с Сан-Мартином ненамного легче, чем с лордом Гамбьером, но он пригодился Сан-Мартину при нападении на Перу.

Пока Кохрейн и Сан-Мартин собирали свой импровизированный флот в Чили, а Боливар, измотанный армией Морильо, пытался построить республику Гран-Колумбия (Великая Колумбия) из осколков вице-королевства Новая Гранада, способность Испании организовать вторжение снова была парализована революцией, начавшейся в 1820 году. Сильная армия, собранная в Кадисе и предназначенная для отправки в Индии, быстро взбунтовалась. Без надежды на подкрепления и без уверенности в своем центральном правительстве роялисты были обречены. Морильо уехал в Испанию, а его преемник был не соперник Боливару. В 1820 году Сан-Мартин покинул Чили по морю, чтобы получить более богатый приз – Перу. Это старое (с 1544 г.) вице-королевство было теперь между молотом и наковальней: между Сан-Мартином, двигавшимся с побережья, и Боливаром, наступавшим через Колумбию и Кито. Вице-король Хоакин де ла Песуэла (1761–1830) в поисках более подходящего места для обороны отступил в горы. Песуэла приложил максимум усилий к тому, чтобы наладить в своем вице-королевстве оборону. У него было около 23 тысяч солдат, причем многие из них – необстрелянные новобранцы. Он жил в Перу много лет и хорошо знал, с какой злобой местное население относится к испанцам. Подобно проконсулам в рушащихся империях, он пошел на то, чтобы уговорить своих испанских служащих, особенно военных, быть повежливее со своими колониальными коллегами, что лишь заставило их заподозрить его в слабости при подавлении восстания, которое тем временем делало успехи. Большая часть Северного Перу во главе с маркизом Торре Талье – интендантом Трухильо, чиновником-креолом, пользовавшимся доверием, перешла на сторону Сан-Мартина вскоре после его появления там. Целый войсковой батальон, который считался верным вице-королю, тоже перешел на его сторону. В Лиме было много преданных людей или, по крайней мере, людей, которые не желали беспорядков, но ее было трудно оборонять, поэтому вице-король увел свои войска в Sierra после неудачной попытки провести с Сан-Мартином переговоры. Испанские офицеры Песуэлы заставили его подать в отставку и заменили его человеком из своих рядов – профессиональным военным, в котором они были больше уверены. Короне ничего не оставалось, кроме как утвердить этот военный переворот. Новый вице-король Хосе де ла Серна (1770–1832) стал последним вице-королем Перу. Он был талантливым и опытным полководцем, но обстоятельства его назначения были зловещим прецедентом как для Испании, так и Америки. Тем временем Сан-Мартину была предоставлена возможность занять город, провозгласить республику, а себя – «Защитником»; городское население, которое не особенно желало быть освобожденным, по крайней мере аргентинцем, приняло его с угрюмым недоверием.

Когда два лидера повстанцев, Боливар и Сан-Мартин, встретились лицом к лицу и разыграли, фигурально говоря, свою загадочную партию в покер в Гуаякиле, именно Сан-Мартин поверил блефу, поддался на уговоры и уехал в эмиграцию во Францию; и именно Боливар и его командиры стали «защищать» Перу и сражаться с армиями вице-короля и там, и в Боливии. Прошли три года яростного сопротивления и тяжелых боев, прежде чем Сукре одержал победу при Аякучо, а вице-король сдался; но решение вопроса хоть и затянулось, не вызывало сомнений. Только сильные подкрепления могли бы спасти вице-королевство Перу. Французы, которые в 1823 году вернули Фердинанду VII абсолютную власть, могли бы дать такие подкрепления – за деньги; но Великобритания, главенствовавшая на морях и ревностно относившаяся к возможным торговым конкурентам, так как ожидала большой прибыли от торговли с Южной Америкой, по-прежнему не потерпела бы там ничьего вмешательства, кроме Испании. А Испания, дезорганизованная, теперь уже не имела средств осуществить решительное вторжение.