Джон Перри - Завоевания в Центральной и Южной Америке XV—XIX веков. Под властью испанской короны

История Испании XVII века демонстрирует упадок благосостояния, влияния и мощи, который во второй половине века привел страну на грань краха. Степень и скорость этого упадка, как и можно было ожидать, сильно варьировала в разных областях деятельности. В искусстве и связанных с ним областях – манерах, моде в одежде и общественном поведении – испанское влияние и лидерство сохранялось еще долго после середины века. В литературе и драматургии, живописи и связанных с ней искусствах Испания продолжала давать миру людей, обладавших творческим и воинским талантами. Королю, знати и церкви оказывалась щедрая поддержка, которая все больше превышала возможности страны. Ни художники, ни их покровители, по-видимому, не сознавали, что экономические основы, на которых покоится их величие, рушатся. В военном могуществе и дипломатическом влиянии этот процесс упадка шел быстрее, хотя все же не был стремительным или внезапным. Первый признак колеблющейся уверенности появился рано. Двенадцатилетнее перемирие с голландцами, которое заключил Спинола в 1609 году по указанию Лермы «без явного желания», оставило им фактическую, хотя и не признанную независимость. Более того, оно оставляло им возможность свободно торговать с Испанией и таким образом косвенно иметь долю в прибылях, получаемых из Индий, не говоря уже о возможностях прямой незаконной торговли. Первостепенное значение имело то, что перемирие оставляло голландцам контроль над устьем реки Шельды, тем самым подвергая Антверпен (который уже дважды был разорен) и все «покорные провинции» постепенному обнищанию. Испания по-прежнему имела в своем распоряжении талантливых адмиралов и генералов. Захват Спинолой города Бреды в 1625 году, увековеченный на одном из величайших полотен Веласкеса («Сдача Бреды»); разгром Фадрике де Толедо голландцев в ходе войны 1625–1630 годов; более поздний, во время Тридцатилетней войны, громкий успех кардинала-инфанта Фердинанда у Нёрдлингена в 1634 году [69] У Нёрдлингена (80 км юго-западнее Нюрнберга) 6 сентября 1634 г. имперская армия эрцгерцога Фердинанда (35 тыс.), осаждавшая этот город, оставив у города 6 тыс., остальными силами приняла бой со шведской армией (25 тыс.) Бернгарда Саксонского и разгромила ее. Шведы потеряли до 12 тыс. человек (в том числе 6 тыс. пленными), 80 орудий и весь обоз. Потери имперцев составили 2 тыс. человек. – это все были известные победы испанского оружия в войне с грозными противниками. Но хотя испанцы в XVII веке завоевали несколько побед, они проиграли все войны. Сокрушительное поражение от французов при Рокруа в 1643 году уничтожило репутацию непобедимой пехоты [70] В двухдневном сражении при Рокруа 18–19 мая 1643 г. испанская армия Ф. де Мело (Меласа), до 28 тыс. человек, 30 орудий, была разбита французской армией принца де Конде, имевшей до 23 тыс. человек и 12 орудий. Испанцы потеряли 8 тыс. убитыми, 6 тыс. пленными и 24 орудия, французы – 2 тыс. убитыми и 4–6 тыс. ранеными. . Испанские тактика и организация, которые господствовали в мышлении европейских военных более века, стали статическими и устаревшими; от них быстро отказались после Рокруа большинство армий европейских государств в пользу более гибких, творческих методов ведения войны французов, которые научились своей тактике у Густава II Адольфа (р. 1594, правил 1611–1632, убит в сражении при Лютцене, выигранном тем не менее шведами). После мирного Вестфальского договора в 1648 году, который официально признал независимость Объединенных провинций, беспорядки Фронды во Франции принесли некоторое облегчение испанскому оружию, но решающий Пиренейский мирный договор в 1659 году в конце концов показал всем соседям Испании, союзникам и противникам, что они имеют дело с второстепенным государством. Смену настроений в самой Испании отчетливо продемонстрировало ликование по поводу «мира любой ценой», с которым этот договор был встречен.

XVI век был для Испании периодом крепнущего объединения и дисциплины. Филипп II, в частности, достиг значительного прогресса в упрочении королевской власти на всем полуострове. Да, он был щепетилен в отношении свобод и традиций прибрежных королевств и относился к их периодическому неповиновению с политической снисходительностью; но в целом ему подчинялись. XVII век, напротив, был периодом распада и бунтов. Баски у побережья Бискайского залива взбунтовались в 1630-х годах и пригрозили попросить помощи у французов. Гораздо более серьезное восстание вспыхнуло в Каталонии в 1640 году – на самом деле гражданская война, которая длилась 12 лет и превратила экономику Каталонии в руины. Еще были грозные мятежи в Андалусии, Сицилии и Неаполе; и в 1640 году Португалия начала успешную войну за независимость от Испании. Эти события, будь они по своему характеру аристократическими, народными или национальными, все были так или иначе связаны с постоянным бременем войны с иностранными государствами и попытками заставить другие королевства нести часть бремени войн, в которых участвовала Испания. Одним из самых серьезных протестов каталонцев был протест против расквартирования у них кастильских войск по пути во Францию или на обратном пути. Восстания также отражали ухудшение личностных качеств правителей того времени. На протяжении XVI века Испанией правили люди, обладавшие энергией, способностями и твердой преданностью долгу. Карл V Габсбург, который сначала был непопулярным иностранцем [71] Король Испании Карл I с 1516 г., с 1519 г. стал также императором Карлом V. , заслужил любовь и восхищение своих подданных. Филиппа II хотя и мало любили за пределами семейного круга, зато заслуженно боялись и уважали. Но Филипп III был некомпетентным и ленивым; Филипп IV, несмотря на добрый нрав и большой ум, был ненадежным дилетантом, обладавшим королевской властью. Оба они перекладывали свои обязанности на министров, которые были их личными фаворитами и независимо от своих способностей неизбежно страдали от зависти вельмож, а также по очереди становились непопулярными козлами отпущения, отвечая за неудачи правительства. Эти validos (фавориты) – особенно Оливарес – с кастильским высокомерием относились к прибрежным землям Испании, скорее как к провинциям, нежели как к автономным государствам, которыми они себя называли по закону и традиции. Действительно, привилегии этих земель, особенно Каталонии, строго говоря, делали центральную власть бессильной и, вероятно, вызывали неистовое отчаяние у любого сильного руководителя; но попытки министров, таких как Оливарес, отменить их, естественно, усиливали возмущение Кастилией. Наконец, Карл II был жалким безумцем, неспособным править, выбирать министров или поддерживать их во власти. Однако сильные государства часто продолжают существовать, несмотря на ущерб, нанесенный слабыми правителями. Ослабление испанского государства стало результатом не только некомпетентности поздних Габсбургов, но и обстоятельств, в которых им приходилось работать: нарастающего обнищания королевской власти и экономического истощения страны в целом.