Джон Перри - Завоевания в Центральной и Южной Америке XV—XIX веков. Под властью испанской короны

В то время как упадок испанского политического и военного господства проявлялся сравнительно постепенно и не был очевиден миру до середины XVII века, неспособность испанского богатства не отставать от колоссальных требований, к нему предъявляемых, стала очевидной еще до конца XVI века. XVI век – его первые три четверти – был в целом периодом сравнительно быстрого экономического роста в Испании. Рост был особенно заметен в численности населения и промышленной активности многих крупных городов. Тем не менее Филипп II – с растущими доходами в Кастилии и с огромной империей, из которой можно было извлекать деньги, – несколько раз прибегал к банкротству, чтобы отделаться от части своей огромной задолженности международным банкирам. Его преемники в XVII веке были в еще худшем финансовом положении и прибегали к еще более отчаянным финансовым уловкам, включая уменьшение содержания благородного металла в монетах. Бедность правительств в то время не обязательно подразумевала бедность народов. Почти во всех европейских странах методы сбора налогов были расточительными и неэффективными; а в Испании, особенно в ее периферийных землях, закрепленная в конституции традиция позволяла оказывать серьезное сопротивление новым требованиям. Однако на протяжении XVII века в Испании – и тому существует несметное количество доказательств – не только корона, но и страна в целом, и большинство людей в ней неуклонно нищали. Ресурсы, необходимые для содержания армий, флотов, двора и администрации, находились со все большим и большим трудом.

В течение всего этого периода обнищания испанская корона правила и облагала налогами все самые густонаселенные регионы Америк. Ее территориальные потери там хотя и были причиной гневного унижения, были сами по себе пустячными. К тому же с 1580 по 1640 год корона контролировала, пусть и косвенно, португальские плантации в Бразилии и португальские крепости, португальские фабрики и загоны с рабами в Западной и Восточной Африке, Индии и на Индонезийском архипелаге. Несмотря на территориальные и морские проигрыши голландцам, торговый потенциал этих владений был еще велик. До какой степени обладание Индиями способствовало растущей мощи и явному процветанию Испании в XVI веке? До какой степени оно ускорило, или отсрочило, или изменило это обнищание, военный и политический упадок Испании в XVII веке?

Делая любую попытку подвести баланс, следует помнить, что Испания не была густонаселенной страной. На протяжении XVI века ее население увеличилось в большинстве уголков полуострова, особенно в городах; но в конце века численность населения всех испанских земель, вместе взятых, все еще не превышала половину населения Франции и составляла приблизительно три четверти населения Италии. Общая численность населения всех земель, захваченных Филиппом II в Европе и Северной Африке, приблизительно равнялась численности населения Франции. Овладение Португалией прибавило к населению Испании около миллиона человек, но лишь уравновесило потери, связанные с восстанием в Нидерландах. Существовавшие в то время оценки численности населения – например, те, которые содержались в отчетах венецианских послов, – чуть лучше догадок, а материала, на котором современные исследования могли бы построить более точные подсчеты, недостаточно. Однако все сходятся на том, что население в XVII веке сократилось. Население испанских земель, не считая Португалию, в последнее десятилетие правления Филиппа II насчитывало, вероятно, около восьми миллионов человек. Многие оценки занижали его до шести миллионов человек столетием позже. Как мы уже видели, Испания в это время пострадала от ряда очень жестоких эпидемий. От них пострадали и другие европейские страны, но в Испании у людей, по-видимому, не хватало способности быстро восстанавливаться, которая в других странах давала возможность населению быстро оправляться от таких несчастий. Истощение из-за постоянных войн, вероятно, было одной из причин этой слабости. Армии действительно были небольшими по отношению к общей численности населения, но потери были зачастую сравнительно большими. Испанцы потеряли при Рокруа 18–19 мая 1643 года 14 тысяч человек (8 тысяч убитыми и 6 тысяч пленными) из армии, состоявшей из 28 тысяч человек. Такие потери выпадали на долю сильного и продуктивного мужского населения. Вероятно, более важной причиной слабости было хроническое недоедание, которое в какой-то степени затрагивало почти все классы общества. Испания как единое целое перестала обеспечивать себя зерном приблизительно в середине XVI века, а потом все больше и больше полагалась на импорт; но Сицилия и другие земли, производившие пшеницу в Западном Средиземноморье, ввиду их чрезмерной эксплуатации имели все меньше и меньше ее излишков, а изобильные урожаи зерна в Северной Европе были под контролем врагов Испании. В XVII веке положение ухудшилось. Плутовские романы того времени полны намеков на голод. Худые, изможденные лица, знакомые по таким картинам, как Enterramiento del Conde de Orgaz («Погребение графа Оргаса», 1586–1588), не отражают лишь особенности стиля Эль Греко. Большинство испанцев почти всегда испытывали недоедание. Без сомнения, в целом они питались хуже, чем французы, голландцы или англичане. В неурожайные годы к стране подступал голод. Голод уменьшал сопротивляемость болезням. В тяжелые, отчаянные годы, которые следовали за крупными эпидемиями, голод мешал быстрому восстановлению населения, которого удавалось достичь в других частях Европы.

В обстановке голода, войн и эпидемий потери населения из-за намеренного изгнания или эмиграции также имели значение. Самыми значительными были изгнание в 1609–1614 годах морисков [72] Мориски – обращенное в христианство после Реконкисты (освобождения Испании от мусульманского ига) мавританское население. и эмиграция в Индии. Изгнанные мориски были в основном простыми крестьянами, которые годами были жертвами социальной и экономической дискриминации. Численность реально изгнанных оценивалась ответственными за депортацию чиновниками как 101 694 человека, не считая младенцев. Записи чиновников, вероятно, были неполными; некоторые историки-экономисты подняли эту цифру выше 400 тысяч человек. Социально-экономические последствия этого изгнания сильнее всего чувствовались в Валенсии, особенно в производстве сахара, риса и вина, хотя цены на эти товары в стране в целом были мало затронуты. Однако землевладельцы в бывших регионах проживания морисков потеряли арендаторов и рабочие руки, а инвесторы, которые давали ссуды или авансы фермерам, потеряли свои деньги. Точки зрения на масштаб и значение изгнания мавров были очень разными. Безусловно, изгнание сыграло свою роль в общем упадке испанской экономики. С другой стороны, религиозные взгляды и общественная разобщенность были такими, что немногие люди, за исключением непосредственно затронутых землевладельцев и, очевидно, самих мавров, выражали какое-то недовольство. В большинстве своем авторы того времени считали изгнание мавров и заслуживающим одобрения, и благотворным для общества.