Ильдефонсо Фальконес - Собор у моря [Литрес]

— Это обойдется слишком дорого для христиан.

Викарий развел руками, давая понять, что ничего не может поделать.

— Тогда перегрузите товары евреев на одни корабли, а товары христиан на другие, — предложил он, немного подумав.

Арнау покачал головой:

— Это невозможно. Не у всех кораблей тот же маршрут. Ты знаешь, что сезон мореходства краток. Если корабли вовремя не выйдут в море, торговля затянется, они не смогут вернуться в срок. Потеря одной ходки приведет к повышению цен на товары. Мы все потеряем деньги, — объяснил Арнау и подумал: «И ты в том числе». — С другой стороны, пребывание кораблей в порту Барселоны опасно. Если начнется шторм…

— Ну и что ты предлагаешь? — перебил его викарий.

«Чтобы вы их отпустили. Чтобы вы приказали монахам прекратить обыскивать их дома и вернули людям имущество, чтобы…»

— Оштрафуйте евреев.

— Народ требует наказать виновных, и инфант пообещал найти их. Осквернение гостии…

— Осквернение гостии, — прервал его Арнау, — можно оценить дороже, чем другое преступление. Зачем спорить? Евреи уже осуждены и приговорены — независимо от того, найдется окровавленная гостия или нет.

Арнау посмотрел на викария, который явно колебался, и спросил:

— Почему не попытаться сделать это? Если все удастся, заплатят евреи, только они. В противном случае этот год для коммерции станет провальным — вот тогда мы поплатимся все.

Окруженный рабочими, среди шума и пыли, Арнау смотрел на ключевой камень, который закрывал второй из четырех сводов в центральном нефе церкви Святой Марии.

Это был последний свод, который они построили.

На большом ключевом камне была изображена сцена Благовещения: стоящая на коленях Богородица в красной накидке, расшитой золотом, принимает известие о своем скором материнстве из уст архангела. Живые цвета, красные и синие, в сочетании с позолотой приковывали внимание Арнау…

Прекрасная сцена!

Викарий обдумал предложение Арнау и в конце концов уступил: двадцать пять тысяч либр и пятнадцать виновных.

Таков был ответ викария после переговоров с инфантом доном Хуаном.

— Пятнадцать виновных? Ты хочешь казнить пятнадцать человек из-за наговоров четырех умалишенных?

Викарий стукнул кулаком по столу:

— Эти умалишенные являются служителями святой католической церкви!

— Ты прекрасно знаешь, что я прав, — настаивал Арнау.

Оба посмотрели друг на друга.

— Без виновных, — твердо произнес Арнау.

— Это невозможно. Инфант…

— Без виновных! Двадцать пять тысяч либр — это целое состояние.

Арнау снова покинул дворец викария, не зная, что делать дальше.

Как сказать о результате переговоров Хасдаю?

Неужели придется объяснять, что пятнадцать из них должны умереть? Однако картина пяти тысяч человек, запертых в синагоге без воды и еды, не выходила из головы…

— Когда будет ответ? — спросил он у викария.

— Инфант на охоте.

На охоте!

Несколько тысяч человек заточены по его приказу, а он отправился на охоту!

От Барселоны до Жироны, где находятся земли инфанта, герцога Жироны и Серверы, должно быть, не более трех часов езды на лошади, но Арнау пришлось подождать до следующего дня, до самого вечера…

— Тридцать пять тысяч либр и пятеро виновных, — поджав губы, произнес викарий.

По тысяче либр за еврея.

«Возможно, это и есть цена за каждого человека», — подумал Арнау.

— Сорок тысяч и никаких виновных.

— Нет.

— Я пойду к королю.

— Ты прекрасно знаешь, что у короля достаточно проблем из-за войны с Кастилией, для этого он и оставил своего сына наместником. Для чего-то же он его назначил?

— Сорок пять тысяч, но без виновных.

— Нет, Арнау, нет…

— Спроси у него!.. — крикнул Арнау. — Я тебя прошу, — добавил он, стараясь успокоиться.

Зловоние, которое исходило из синагоги, ударило в нос Арнау, когда он был еще в нескольких метрах.

Улицы еврейского квартала выглядели еще ужаснее, чем день назад; повсюду валялись выброшенные из домов вещи евреев, битая посуда и разломанная мебель. Внутри жилищ слышался стук и треск: черные монахи долбили стены и срывали полы в поисках тела Христова. Арнау пришлось сделать над собой усилие, когда он встретился с Хасдаем, которого на этот раз сопровождали два раввина и предводители общины.

У консула слезились глаза — от потоков мочи, которые вытекали из синагоги, или от избытка чувств, вызванных теми новостями, которые он должен был им сообщить?

Под аккомпанемент бесконечных стонов Арнау наблюдал за людьми, которые глубоко дышали, стараясь вдохнуть как можно больше свежего воздуха.

Господи, как же они выдерживали там, внутри?!

Евреи затравленно оглядывались по сторонам, ужасаясь тому, что творилось на улицах их квартала, и частое дыхание прерывалось от увиденного безобразия.

— Они требуют виновных, — сказал им Арнау, когда все пятеро пришли в себя. — Мы начали с пятнадцати, закончили пятью, и я надеюсь…

— Мы не можем ждать, Арнау Эстаньол, — перебил его один из раввинов. — Сегодня умер старик. Он был болен, но наши врачи не смогли для него ничего сделать, даже смочить ему губы. Нам не позволяют похоронить его. Ты понимаешь, что это означает?

Он пронзительно посмотрел на Арнау, и тот кивнул.

— Завтра зловоние от его разлагающегося тела добавится к…

— В синагоге такая теснота, — перебил его Хасдай, — что мы не можем даже двигаться. У людей нет возможности подняться, чтобы отправить свои естественные потребности. У матерей исчезло молоко; они давали грудь и новорожденным, и старшим детям, чтобы утолить их жажду. Если мы подождем еще несколько дней, пятеро виновных покажутся пустяком.

— И еще сорок пять тысяч либр, — добавил Арнау.

— Что нам деньги, если мы все можем умереть? — вмешался другой раввин.

— И что же? — спросил Арнау.

— Соглашайся, Арнау, — взмолился Хасдай.

Арнау позвали на следующее утро.

Трое виновных.

— Это ведь люди! — упрекнул Арнау викария.

— Это — евреи, Арнау. Всего лишь евреи. Еретики являются собственностью короны. Без ее милости они бы уже сегодня все были мертвы. Король решил, что трое из них должны заплатить за осквернение гостии. Этого требует народ.

«С каких это пор королю стал так важен народ?» — подумал Арнау.

— Кроме того, — настаивал викарий, — так решатся проблемы консульства.

Труп старика, высохшие груди матерей, плачущие дети, стоны и зловоние — все это заставило Арнау дать согласие.

Викарий откинулся на спинку стула.

— Два условия, — добавил Арнау, призывая его снова прислушаться. — Первое: они сами выберут виновных. — Он закашлялся. — И второе: договор должен быть одобрен епископом, чтобы успокоить прихожан.