Ильдефонсо Фальконес - Собор у моря [Литрес]

— Меня нет, — сказал Арнау слабым голосом и опустился перед ними на колени. Коснувшись руки, которой старушка нежно провела по его волосам, мальчик произнес: — Теперь Жоан — это я. У моего отца есть только один сын… Позаботьтесь о нем, если что-нибудь случится.

— Но Арнау… — начал было говорить Пере.

— Тсс! — прошептал мальчуган.

— Что ты собираешься делать, сынок? — настойчиво спросил старик.

— Я не могу поступить иначе, — ответил ему Арнау, поднимаясь с пола.

«Я не существую. Я — Арнау Эстаньол», — твердил в это время про себя Жоан.

Солдаты продолжали наблюдать за ним.

«Сжигать труп — это, наверное, грех», — подумал он и вдруг поднял глаза.

О боже! Бернат смотрел прямо на него!

Жоан остановился в нескольких метрах от повешенного.

Он на него смотрит!

— Что с тобой, мальчик?

Один из солдат собрался встать, чтобы подойти к нему.

— Ничего, — ответил Жоан, прежде чем идти дальше, к мертвым глазам, которые уставились на него.

Тем временем Арнау, схватив светильник и бурдюк, выбежал из дому. По пути он зачерпнул рукой грязь в канаве и вымазал себе лицо.

Сколько раз рассказывал ему отец о своем приходе в город, который его убил! Вот, пригодилось…

Мальчик обогнул площадь Блат со стороны Молочной и Почтовой площадей и дошел до Ковровой улицы — как раз туда, где стояли повозки с повешенными.

Жоан сидел рядом с казненным отцом, пытаясь сдерживать дрожь, которая его выдавала.

Арнау оставил светильник на улице, повесил бурдюк на спину и ползком двинулся к тыльной стороне повозок, стоявших под самой стеной дворца викария. Бернат был на четвертой повозке; солдаты продолжали болтать возле костра с другого края. Никем не замеченный, мальчик прополз за первыми повозками, но когда достиг следующей, его увидела какая-то женщина. Какое-то мгновение она смотрела на него, а потом отвела взгляд и вновь погрузилась в свое горе. Арнау забрался на повозку, на которой висел его отец. Жоан, услышав шорох, обернулся.

— Не смотри! — шепнул ему Арнау, и малыш перестал вглядываться в темноту. — И постарайся не трястись.

Арнау выпрямился, чтобы дотянуться до тела Берната, но какой-то шум заставил его пригнуться. Он подождал несколько секунд и повторил попытку; еще какой-то шум вспугнул его, однако теперь Арнау остался стоять.

Солдаты все так же сидели у костра. Арнау поднял бурдюк и начал поливать маслом труп отца. Голова мертвого оказалась достаточно высоко, так что ему пришлось стать на носочки и с силой сжать бурдюк, чтобы масло выходило под давлением.

Вязкая струя потекла по голове мертвого Берната. Когда масло закончилось, Арнау слез с повозки и снова скрылся в потемках Ковровой улицы.

У него был только один шанс.

Мальчик держал светильник под мышкой, чтобы спрятать слабо горевшее пламя. «Я должен сразу попасть в цель», — думал он, глядя на солдат и чувствуя, что начинает дрожать от страха. Глубоко вздохнув и стараясь не думать об опасности, Арнау вернулся на площадь Блат. Бернат и Жоан находились всего лишь в десятке шагов от него, но пламя выдало мальчугана. Свет, исходящий от светильника, показался на утонувшей во тьме площади наступающим рассветом. Когда солдаты посмотрели на него, Арнау собрался бежать, но уже в следующее мгновение осознал, что никто из них даже не пошевелился.

«И правда, с чего бы им вставать? Разве они могут знать, что я собираюсь сжечь тело отца?» — подумал мальчик.

Светильник дрожал в его руке. Под взглядами солдат Арнау подошел к месту, где сидел Жоан. Никто не сказал ему ни слова. Арнау остановился у повозки и в последний раз посмотрел на отца. Масло, растекшееся по лицу Берната, скрывало ужас и боль, которые столь ясно проступали раньше…

Арнау бросил светильник в окоченевшее тело, и оно загорелось. Солдаты подскочили, увидев пламя, и побежали за Арнау. Искры от светильника упали на повозку, на которой собралось масло, стекшее с тела Берната, и она тоже загорелась.

— Эй! — услышал он крик преследующих его солдат.

Краем глаза Арнау заметил, что Жоан неподвижно, словно парализованный, сидит у повозки, с головой укутавшись в одеяло. Остальные люди, пришедшие сюда, чтобы оплакивать казненных, молча смотрели на пламя. Погруженные в собственное горе, они, казалось, не понимали, что происходит.

— Стой! Именем короля, стой!

— Беги, Жоан! — Арнау повернулся к солдатам, которые приближались к нему. — Беги! Ты сгоришь!

Он не мог оставить Жоана. Масло, разлитое по земле, вот-вот могло загореться рядом с дрожащим мальчиком.

Арнау хотел было потащить брата за собой, но женщина, которая уже раньше видела его, встала между ними.

— Беги, — поторопила она Арнау.

Один из солдат уже было схватил его за одежду, но Арнау удалось вырваться из его рук. Он мчался к Новым воротам, слыша, как у него за спиной кричат солдаты.

«Чем дольше они будут за мной гнаться, тем позже смогут вернуться к телу отца, чтобы погасить огонь», — думал он, задыхаясь от усталости. Солдаты в полном боевом снаряжении вряд ли могли настичь ребенка, которого подгонял сам огонь.

— Именем короля! — продолжали кричать преследователи.

Что-то просвистело возле его правого уха, и в тот же миг Арнау услышал, как пика ударилась о землю рядом с ним. Он молнией пересек площадь Льяна, не обращая внимания на еще несколько пик, брошенных в него, и помчался вперед, к часовне Берната Маркуса.

Когда Арнау добрался до улицы Кардерс, крики солдат стали звучать глуше. Ему нельзя было бежать к самим Новым воротам, где наверняка еще находились солдаты. Мальчик рассчитал, что, двигаясь вниз, в сторону моря, он выйдет к церкви Святой Марии, а если пойдет вверх, в горы, то окажется у церкви Святого Пере, поблизости от городских стен.

Арнау отдал предпочтение морю.

Обогнув монастырь Святого Августина, мальчик затерялся в лабиринте улиц квартала Меркадаль. Он перескакивал через ограды, пробирался через сады и все время старался оставаться в тени. Когда беглец удостоверился, что его преследует только эхо собственных шагов, он побежал тише.

Пройдя вдоль канала Комтал, Арнау достиг площади Льюль, находившейся возле монастыря Святой Клары, оттуда без труда добрался до площади Борн, а затем и до улицы Борн, выходившей к его церкви, его убежищу.

Когда он собирался нырнуть под деревянный настил у входа в церковь, его внимание привлек поставленный на землю светильник, пламя которого слабо трепетало на ветру. Мальчик внимательно осмотрел место вокруг едва заметного огонька и сразу же увидел фигуру охранника, неподвижно лежащего на земле. Тонкая струйка крови текла у него изо рта.

Сердце Арнау учащенно забилось.

За что? Этому стражу следовало охранять Святую Марию. Какой интерес мог быть…