Саймон Скэрроу - Орел нападает. Орел и Волки

Макрон привел Катона к приземистой, неприглядной хибаре, ютившейся в плохо освещенном проулке, прямо посередине которого, промыв в снегу темную дорожку, текла струйка мочи. Внутри заведения витал приторный дух дешевеньких благовоний, призванный, видимо, перебить еще более неприятные ароматы. Римляне через узкую дверь с трудом протиснулись в дымное помещение с щелястым полом, несколькими беспорядочно расставленными столами и стойкой, представлявшей собой доску, покоившуюся на двух бочках. Хозяин заведения и две тощие шлюхи сидели возле нее с тоскливыми, скучающими выражениями на лицах, никак не вязавшимися с настенной росписью, где развеселые мужчины и женщины весьма изощренными способами тешили свою похоть.

В зале были заняты лишь два стола: за ближним к стойке гуляли рядовые легионеры, видимо только сменившиеся с дежурства и прямо в доспехах закатившиеся в кабак. В дальнем углу расположилась группа центурионов Второго. Катон узнал пару лиц. Один из сидящих посмотрел на вошедших, и по его широченной физиономии тут же расплылась радостная улыбка.

– Макрон, дружище! – взревел он так громко, что даже шлюхи подпрыгнули на своей лавке и изумленно воззрились на крикуна. – Греби-ка с твоим приятелем к нам, выпьем вместе.

Когда все сидевшие за столом потеснились, впуская вновь прибывших в свой сплоченный кружок, Макрон провел церемонию представления.

– Парни, это мой оптион, его имя Катон. Катон, могу тебя заверить, что эти пропитанные вином обормоты представляют собой цвет и гордость нашего доблестного легиона. Будь здесь света побольше, ты и сам бы смекнул, что к чему. Пожалуйста, познакомься с Квинтом, Бальбом, Сципионом, Фабием и Парнезием.

Римляне, по большей части уже основательно нагрузившиеся, подняли затуманенные глаза и приветственно покивали.

– Славная компания, – сердечным тоном продолжил Макрон. – Я тянул с ними солдатскую лямку еще до того, как они – один за другим – были представлены к повышению. А нынче, гляди, все мы, и я в том числе, вышли в центурионы. Уверен, что в один прекрасный день к нам присоединишься и ты. Если, конечно, доживешь. Я прав, парни?

Парни дружным ревом выразили согласие, и Катон, чтобы поменьше робеть в столь крутом обществе, поспешил угоститься вином. Оно оказалось сущей кислятиной, видимо не нашедшей в Галлии сбыта, и юноша невольно поморщился, сделав первый глоток.

– Пробирает? – ухмыльнулся Бальб. – Самое то, когда собираешься подвалить к шлюхе.

Катон согласно кивнул, хотя он, собственно, ни о чем этаком вовсе не думал. Шлюхи как таковые, особенно второсортные, подобные тем, что дремали у стойки, никогда его не привлекали, да и тоска по Лавинии была еще очень сильна. Но вот для того, чтобы заглушить эту тоску, требовалось, конечно, напиться.

После нескольких кружек кислого, но, похоже, и впрямь забористого напитка у него перед глазами все поплыло, а когда он закрыл их, стало лишь хуже. Нужно было на чем-то сосредоточиться, и взгляд юноши метнулся к столу, где гуляли простые легионеры. Только простые ли? Ведь на каждом из них красовались новехонькие пластинчатые доспехи.

Катон поскреб пальцем тунику Макрона:

– Есть ли прок в этих штуковинах, командир?

– Штуковинах? Каких еще штуковинах?

– Ну, железяках, которые понавешаны на тех вон парнях. Вместо кольчужных колец.

– Это, сынок, доспехи нового образца. Скоро у всех солдат будут такие.

Парнезий приподнял голову, покоившуюся на столе, и меланхолически пробубнил:

– Пластинчатые доспехи – мечта каждого легионера. Надеваешь их на… я имею в виду, на себя, и ты в полном дерьме!

– Не обращай на него внимания, – прошептал Макрон Катону.

– Он у нас, чтоб ты знал, интендант.

– Я так и понял.

– Эй! Парни! – крикнул Макрон через зал. – Кто-нибудь… подойдите-ка к нам. Нашему оптиону охота полюбоваться, что вы там на себя нацепили.

Легионеры переглянулись. Тон приглашения, по их мнению, был грубоват. Наконец один солдат недовольно ответил:

– Нечего тут командовать. Кабак не казарма, а мы сейчас не на службе.

– О, вот те раз, ни с того ни с сего пошла вонь! А ну оторвали от лавок свои ленивые задницы и живо сюда! Я к кому обращаюсь?

Легионеры, один за другим, неохотно поднялись со своих мест и подошли к оживившимся командирам. Мысль устроить маленький смотр явно взбодрила уже осовевших от выпитого вояк.

– Как все это носится? – спросил Макрон, выбираясь из-за стола и скептически озирая необычное снаряжение.

– Неплохо, командир, – ответил легионер, который первым подчинился приказу. – Эти доспехи легче кольчужных. И попрочней, ведь пластины сплошные.

– А с виду полное барахло. Двигаться эта хрень не мешает?

– Панцирь гибкий, командир. Приспосабливается к движениям.

– Да ну?

Макрон подергал одну из пластин, потом зашел со спины, задрал плащ.

– Крепится с помощью этих пряжек, как я понимаю?

– Так и есть, командир.

– А легко ли их одевать?

– Ничего сложного, командир.

– Они дорогие?

– Дешевле кольчужных.

– А как же так вышло, что вы, пареньки из Двадцатого, получили их первыми? Вроде бы в настоящие битвы-то вас еще не совали.

Центурионы засмеялись, тогда как легионер покраснел от обиды.

– Не могу знать, командир. Я всего лишь солдат.

– Перестань называть его командиром, – прошипел самый рослый из рядовых. – Сейчас это вовсе не обязательно.

– Но он ведь и впрямь командир.

– Да, но не твой. И ты не в строю. Мы сейчас не на службе, и центурионы других легионов нам не указ.

– Ты! – Макрон ткнул ершистого малого пальцем в грудь. – Заткнись! Будешь говорить, когда тебя спросят. Понятно?

– Мне все понятно, – хмурясь, ответил солдат, – но подчиняться тебе я не стану.

– Еще как, на хрен, станешь! – взревел Макрон и ткнул строптивца кулаком в солнечное сплетение.

Он тут же выругался, ощутив острую боль, ибо кулак угодил в стальную пластину. Правда, это не помешало центуриону другой рукой заехать болтуну в зубы. Ошеломленный солдат повалился на своих товарищей, а Макрон – на него, увлекаемый силой удара.

– Ладно, парни! – со смехом выкрикнул он. – Раз уж мы все не на службе и не в строю, то предлагаю хорошую, честную драку. Намнем друг другу бока без чинов, а?

Все офицеры, кроме Катона, мигом повскакивали со своих мест и бросились на опешивших легионеров. Однако замешательство молодцов из Двадцатого длилось недолго, и, как только на них обрушились первые удары, они, стряхнув с себя хмель, начали отбиваться. Заведение моментально наполнилось грохотом, криками, бранью. Трактирщик поспешил вывести в заднюю дверь своих шлюх.

– Катон! – орал Макрон, сцепившись с рослым легионером. – Помогай!