Сергей Булыга - Тень Серебряной горы

И опять раздался голос Дмитрия Ивановича:

– Что, неужели никто не хочет ничего сказать в его защиту?

Никто ничего не ответил. Тогда Дмитрий Иванович спросил:

– Есть здесь кто-либо из чукчей?

Все молчали. Тогда он начал повторять это по-чукочьи. Потом он в третий раз спросил, ещё подробнее, но всё равно никто не отзывался. Тогда Дмитрий Иванович засмеялся и, как догадался капитан, начал уже потешаться по-чукочьи…

Как вдруг в толпе прошло движение. Кто-то шёл через толпу. И, как капитан уже успел догадаться, вперёд вышла Гитин-нэвыт.

– А! – громко сказал Дмитрий Иванович. – А я знаю, кто ты.

Гитин-нэвыт стояла, ничего не отвечая.

– Она не понимает по-нашему, – сказал капитан.

– А я и это знаю, – ответил Дмитрий Иванович и опять повернулся к Гитин-нэвыт.

Гитин-нэвыт заговорила – быстро, неразборчиво, по-чукочьи. Дмитрий Иванович шагнул к ней, наклонился, как будто чтобы лучше слышать, Гитин-нэвыт сказала ещё что-то, уже совсем шёпотом, Дмитрий Иванович склонился ещё…

И Гитин-нэвыт ударила его ножом, прямо в грудь! Изо всей силы! И ещё раз! И ещё! Дмитрий Иванович засмеялся, перехватил её руку, вырвал нож, толкнул Гитин-нэвыт, она упала на землю, а он громко воскликнул:

– Дура!

И распахнул свою летнюю шубу, под которой на нём была надета его знаменитая заговорённая кольчуга.

– Дура, – ещё раз сказал Дмитрий Иванович, уже совсем без злости.

К Гитин-нэвыт подскочили двое наших и крепко схватили её за руки.

– Отпустите её, – сказал Дмитрий Иванович. – Я с девками не воюю.

Гитин-нэвыт отпустили. Она стояла, закрыв лицо руками, и не шевелилась, а Дмитрий Иванович вертел в руках её нож, рассматривал. После повернулся к Атч-ытагыну, протянул ему этот нож и сказал:

– Хотел смерти, ты её получишь. Вот, это хороший нож. Бери.

Атч-ытагын взял его, заулыбался, посмотрел на дочь, нахмурился и заговорил по-чукочьи. Капитан обернулся. Рядом с ним стоял Синельников, и тот стал шёпотом ему переводить:

– Иди домой, выходи замуж, как я тебе завещал, рожай сыновей, чтобы они за меня отомстили, убили Йакунина проклятого!

Дмитрий Иванович засмеялся, прибавил:

– Иди-иди, нечего тебе здесь торчать, не твоё это дело, а твоё скорей выходи замуж и скорей рожай!

И это он тоже сказал по-чукочьи, а Синельников перевёл, после чего прибавил от себя:

– Зачем девке на это смотреть?

Но Гитин-нэвыт ещё не уходила. Она подошла к отцу и положила ему руку на плечо.

– Иди-иди! – сказал по-нашему Атч-ытагын. – У каждого свои дела, иди!

И убрал её руку с плеча. Гитин-нэвыт насупилась, развернулась и ушла. Толпа перед ней расступалась. Потом она вышла из толпы, рядом с ней шла её рабыня. Они шли к реке, к броду.

– Долго ты ещё будешь тянуть?! – строго сказал Дмитрий Иванович.

– Сейчас, сейчас, – сказал Атч-ытагын. – Потерпи немного. Осталось ещё одно дело. – И, повернувшись к капитану, спросил: – Где твой названый брат?

– Он остался на горе, – ответил капитан.

– А почему он сюда не пришёл?

– Потому что не мог.

– У! – сказал Атч-ытагын. – Это плохо. Тогда отдай ему вот это, – и он протянул капитану адъюнктов горный молоток, который пропал ещё на маяке. – Бери, бери, – сказал Атч-ытагын, – это мы у него взяли, а теперь я возвращаю. Может, ему пригодится.

Капитан взял молоток, посмотрел на Атч-ытагына. Атч-ытагын улыбался.

Зато Дмитрий Иванович строго сказал:

– Хватит болтать как женщина! Взял нож – делай своё дело!

Атч-ытагын так и сделал – ударил себе под сердце и упал, немного похрипел и умер.

– Славный удар, – сказал Дмитрий Иванович, нахмурившись. Потом очень сердитым голосом позвал: – Аристархович, вели прибрать!

И, отвернувшись, стал смотреть куда-то в сторону. Было тихо, хоть народу вокруг было уже предостаточно.

И больше ничего особенного в тот день не случалось. Ну разве что сразу после того, как Атч-ытагына унесли, Дмитрий Иванович, обращаясь ко всем сразу, сказал, что он сегодняшним делом доволен, войско билось славно, неприятель истреблён под корень, так что им теперь вполне можно возвращаться обратно.

– Но, – тут же продолжал Дмитрий Иванович, – это будет уже завтра, так как сейчас войско измотано маршем и битвой, а кое-кто ещё и не вернулся из поиска. Поэтому надо сперва собрать всех и накормить.

И, повернувшись к Наседкину, спросил, так или не так он говорит. На что Наседкин ответил, что так.

– Тогда приказывай накрыть столы! – велел Дмитрий Иванович. – Или, – прибавил, – за отсутствием столов накрывайте прямо на землю! Приступайте!

Ну и так далее. То есть началась знакомая всем радостная суета. Капитан осмотрелся, увидел своё войско, правильнее, то, что от него осталось, и спросил, где остальные. На что Синельников ответил, что Шалауров и Ефимов со своими ещё в поиске, а адъюнкт до этого был под присмотром, а сейчас его уже ведут с горы. И в самом деле, было уже видно, что адъюнкт и охранявший его Востриков спускаются вниз по тропе. Капитан пошёл им навстречу. В руке он держал горный молоток. Зачем он ему, думал капитан, или, может, чего вспомнит, мало ли, он же его очень любил, прямо из рук не выпускал.

А адъюнкт шёл по тропке. Вид у него был весьма настороженный. Может, уже почуял что-нибудь, подумал капитан и убрал молоток за спину.

Но ничего такого, чего опасался капитан, не случилось. Даже наоборот: как только адъюнкт сошёл с горы, он сразу повернулся к капитану и сказал:

– Ты капитан, я знаю. И тебя зовут Василий.

– Это правильно, – ответил капитан. – А это узнаёшь?

И подал ему горный молоток. Адъюнкта это очень поразило: сперва он даже отступил на шаг, но потом всё же решился, взял молоток и стал его рассматривать.

– Знаешь, что это такое? – спросил капитан.

Адъюнкт кивнул.

– А как тебя зовут?

Адъюнкт молчал. Поднял руку, дотронулся до бивней и засмущался, прикрыл их ладонью.

– Ладно, ладно, – сказал капитан. – Привыкай.

Они вошли в лагерь. Там уже начали выпивать и закусывать – наши отдельно, инородцы отдельно. И у инородцев уже били в бубны. Адъюнкт поглядывал по сторонам, молчал, но и на него тоже смотрели настороженно. Так они прошли через пол-лагеря и остановились возле командирского полога. Там, за тремя составленными столами, сидело анадырское воинское начальство. То есть тут был и сам Дмитрий Иванович, и поручик Клюев, командир первой роты, и Степанов, командир второй, и все трое анадырских прапорщиков, и даже подпрапорщик Змеев. То есть, судя по тому, что почти всё начальство здесь, Дмитрий Иванович не очень-то надеялся на лёгкую прогулку, скажем так. Зато теперь, когда все опасения остались позади, собравшиеся пребывали в приподнятом расположении духа. Поэтому при виде подходившего адъюнкта Дмитрий Иванович весело заулыбался и сказал: