Вольфганг Акунов - Сказание о наших готских предках

Некоторые исследователи эпохи Теодориха предполагают, что и могущественный гот (или алан — за время совместных скитаний, боев и походов готы настолько сроднились с алано-сарматами и так много у них переняли, что их часто путали друг с другом) Флавий Ардавур Аспар, магистр милитум, занимавший высокие командные посты в римском войске при трех императорах и возведший не престол императора Льва I Великого, тоже покровительствовал Теодориху (будучи, как и остготский царевич, не кафоликом, а арианином). В описываемое нами время царьградский престол был плотно окружен целым готским кланом, видное место в котором занимали не только мужчины, но и женщины. К этому клану принадлежал и другой, старший по возрасту, Теодорих — т. н. Теодорих Страбон (не путать с одноименным античным географом, имевшим не готское, а греческое происхождение!), отпрыск знатного готского рода (то ли Амал по крови, то ли нет). Сестра гота Страбона, отличавшаяся ослепительной красотой, была возлюбленной гота Аспара. Беспощадные в своей сухости историки именуют ее наложницей (или, на римский манер, «конкубиной»), как и мать «нашего» Теодориха — Евсевию-Эреуливу-Эливиру. У нас нет достоверных сведений о «крышевании» готами, проникшими, похоже, во все поры новоримского государственного организма, «ромейских» торговых и промышленных предприятий, но вполне можно представить себе нечто подобное. Да и вообще в граде Константина было в моде все готское. «Мажоры» из числа золотой «новоримской» молодежи щеголяли в готских меховых «прикидах» и штанах, красили волосы в модный белокурый или рыжий «готский» цвет и уснащали свой великосветский греколатинский жаргон модными готскими словечками. Эти константинопольские франты, разумеется, не упускали в то же время случая высмеять по-ювеналовски или по-лукиановски без счета «понаехавших» в «столицу мира» готских (и не только готских) «варваров». Но не в лицо, а за глаза — кто знает, что тупому «варвару» вдруг в голову придет? Еще, того гляди, пырнет ножом или кинжалом! А попробуй сдачи дай — хлопот не оберешься. Всем известно, что благочестивый православный император к своим «варварским» телохранителям (даром что арианам!), так сказать, «неровно дышит», «каждую пылинку с них сдувает», холит и лелеет, осыпая римскими наградами, чинами, званиями, титулами. Так что лучше не дразнить гусей…

Историки до сих пор спорят о том, когда же завершился царьградский период жизни молодого Теодориха. Одни датируют его окончание 471-м, другие — 472 г. п. Р.Х. Т. е. Теодориху было лет семнадцатьвосемнадцать, когда он — вполне образованный (для гота) царевич, вернулся из Второго Рима под крыло своего отца Тиудимира. Если Царьград надеялся, что этот юноша позаботится об улучшении отношений между восточными готами и Восточным Римом (ибо остготы были, пожалуй, единственным «варварским» племенем, пригодным для глубокой интеграции в римские традиции), царивших на Босфоре императоров ждало большое разочарование. В ходе целого ряда военных походов (в подробности которых мы в нашей книге вдаваться не будем) сын Тиудемира не раз скрещивал оружие со своим тезкой Теодорихом Старшим (Страбоном). Выступавшим, после ликвидации Аспара (убитого по воле подозрительного василевса-«мясника», как видно, возжелавшего избавиться от угрожавшего стать чересчур влиятельным военного магистра — даром, что благоверный август Лев был обязан Аспару престолом!), то в качестве врага восточных римлян, то в качестве их союзника и оруженосца. После гибели Аспара его сторонники («готская партия») не сложили оружия, пытаясь спасти все, что возможно. Но, когда борьба за императорский двор и Царьград была ими окончательно проиграна, Теодорих Страбон остался единственным, кто мог стать преемником Аспара. Он потребовал от Константинополя признать себя «единственным правителем всех готов», которому следовало выдавать перебежчиков и разрешить селить своих людей по всей Фракии. Но имперское правительство сочло Страбона мятежником и узурпатором. Возможно, сложные интриги императора Востока Льва I, без устали натравливавшего двух готских князей-тезок друг на друга, привели бы, в конце концов, к преследуемой благочестивым василевсом цели — взаимоистреблению готского народа. Хороший «варвар» — мертвый «варвар». И чем больше «варвары» будут убивать других «варваров» к вящей славе великого Рима, тем лучше. Знакомая, старая песня. Дивиде эт импера …Но против практики братоубийственных войн в конце концов возмутились сами вынужденные участвовать в них готские воины. Ибо в ходе этих войн оба Теодориха попеременно получали высокие римские чины и награды, но готские воины, которыми они повелевали, слишком часто оставались без добычи (если им вообще удавалось сохранить здоровье и жизнь). Наконец, с готами Теодориха Страбона, разорившего Филиппополь (Пловдив в нынешней Болгарии) и Аркадиополь (Люлебургас в современной европейской Турции), был заключен мир. Страбон добился от константинопольского автократора признания своего княжества (именуемого порой даже «царством») на имперских землях, чина магистер милитум презенталис и ежегодной субсидии (размером чуть ли не с ежегодную дань, выплачиваемую «ромеями» в свое время гуннскому «царю-батюшке» Аттиле, или отступные деньги, некогда полученные визиготским повелителем Аларихом от римлян под нажимом Стилихона) за верную службу подчиненных ему остготов императору Льву I в рядах имперских римских войск против всех врагов империи, кроме вандалов (видимо, Страбон намеревался продолжать дружественную в отношении вандалов политику Аспара).

Мир-миром, но вести хоть какую-нибудь войну было все же необходимо. Поскольку остготы умудрялись, вследствие прогрессирующей лени и постоянных мелких усобиц, голодать даже в богатой Паннонии. Старый Тиудимир пал жертвой какой-то болезни (?) в каком-то не поддающемся точной идентификации местечке. Едва успев созвать дружинников к своему смертному одру и добиться от них присяги на верность своему любимому сыну и наследнику Теодориху. Который уже в возрасте Зигфрида (по выражению Бирта) успел покрыть себя воинской славой в боях с «ромеями» и с готами Страбона (напоровшегося, в конце концов, на копье в собственном лагере в 481 г. — очередная странная смерть!). Сын Тиудимира был достаточно хорошо знаком с греко-римским миром, чтобы не пытаться, в приступе бешенства, разрушить его, как это делали другие «варвары». Короче, он был самым лучшим (во всяком случае, среди уцелевших к тому времени Амалов). И потому именно Теодорих в 474 (по мнению Людвига Шмидта — в 471) г. стал владыкой остготов — вопреки интригам своего «заклятого друга» и тезки Страбона.