Вольфганг Акунов - Сказание о наших готских предках

Данные свидетельства, приводимые Зосимом, и тенденция, характерная для его «Новой истории», делают этого хрониста рупором греко-римской языческой партии, возлагавшей вину за упадок и гибель Ветхого Рима всецело на христианство. По их мнению, именно эта новая вера изгнала и заменила собой староримские добродетели — «мос майорум», «нравы предков», которым Рим был на протяжении столетий обязан всем своим могуществом и блеском. Да и злокозненный царь готов, вынудивший римлян осквернить и уничтожить статуи «родных богов», был христианином (православным или арианином — неважно). И довершил искоренение язычества, не довершенное Константином и Феодосием Великими…

Получив контрибуцию и знатных заложников, Аларих снял осаду с Первого Рима и отступил (по Зосиму) в Тускию (лат. Тускул), т. е. в нынешнюю североитальянскую область Тоскану (некогда — центр цивилизации этрусков, тщетно присылавших в Ветхий Рим своих жрецов в попытке восстановить там языческий культ). Оттуда он вступил в переговоры с императором Гонорием. Фактически Рим на Тибре уже был во власти Алариха. Он мог в любой момент подпалить «Вечный Город» со всех концов, а его многочисленное, но неорганизованное, как овечье стадо без пастыря, население перебить или угнать в полон. Гонорий же сидел в надежно защищенной стенами и болотами Равенне, неспособный сделать вылазку, чтоб нанести удар Алариху, и неуязвимый для вестготского царя и магистра милитум Востока. Вопреки ожиданиям Алариха, у императора римского Запада, кормившего на досуге своих кур и петухов, оказались более крепкие нервы. Сплотившаяся вокруг Гонория «антигерманская партия», так успешно свалившая Стилихона, не желала видеть во главе римских войск, вместо уничтоженного ею грозного вандала, гота Алариха. Поэтому Гонорий отклонил требование Алариха пожаловать ему высший римский военный чин, а также власть над Нориком и Венетией, в качестве римского префекта. Его «староримляне» не желали больше вступать с «германскими варварами» в договорные отношения.

Попробуем представить себе реакцию других царей на столь безапелляционный ответ. Александр Македонский приказал бы построить плоты, мосты, дамбы, насыпи и, пусть даже ценой огромных жертв, взял бы Равенну приступом (как когда-то — Тир, вообще располагавшийся на острове в Средиземном море). Аттила от досады вырезал бы все бесчисленное население Ветхого Рима. А вот христианин (хоть и арианин) Аларих ничего подобного не сделал. В течение последующих двух военных лет он играл с Ветхим Римом словно кошка с мышью. При этом бедная римская мышь беспомощно сидела в мышеловке, без всякой надежды вырваться из нее, а готская кошка — Аларих — рыскала по Италии в поисках добычи. Пока «столица Экумены» не созрела до своего падения. И летом 410 г. Ветхий Рим, после долгих месяцев страха, переговоров, новых контрибуций и надежд на чудо, все же пал.

Наблюдая за тем, как это произошло, можно убедиться в том, что Аларих был мастером дипломатической игры, хотя и пребывавшим в плену своих предрассудков. Сделав поистине гениальный ход, царь готов добился того, что вечно беспокойный римский плебс провозгласил императором Запада префекта (градоначальника) мегаполиса на Тибре Приска Аттала — послушную марионетку Алариха. Открывшего своему готскому хозяину и покровителю ворота Первого Рима. И принявшего, в угоду готам (!) Алариха, христианство (видимо, в арианском варианте, раз «в угоду готам»). Так Аларих стал фактическим хозяином «Вечного Города». Но это обстоятельство, очевидно, интересовало готского царя меньше, чем другой достигнутый им успех. Новоиспеченный «император Запада» Аттал (де-факто узурпатор, коль скоро Гонорий не был убит или низложен) назначил Алариха военным магистром всех войск Римской империи. Даровав ему звание и должность покойного полувандала Стилихона. Единственного из противников Алариха, которого тот так и не смог победить.

По отношению к Флавию Стилихону доблестный Аларих явно страдал комплексом неполноценности. Чем и объясняется, хотя и чисто внешнее, но в любом случае совершенно излишнее подчинение готского царя своей же собственной «кукле на римском престоле» — жалкому Атталу. Который к тому же оставался тайным приверженцем язычества и «всеми фибрами души» (как выражались римские поэты) ненавидел своего «создателя» Алариха и как «варвара», и как заставившего его изменить «праотеческим богам» христианина (не входя, как все язычники — кроме, может быть, Юлиана Отступника — , в тонкости различий между арианами и православными).

Аларих всегда хотел стать верховным РИМСКИМ ВОЕНАЧАЛЬНИКОМ. А НЕ РИМСКИМ ИМПЕРАТОРОМ. Поскольку оба известных ему римских императора, как западный, так и восточный, были «слабаками» (не говоря уже о третьем — его собственной марионетке Аттале). А Стилихон, на которого Аларих привык всю жизнь смотреть, так сказать, снизу вверх, был верховным римским военачальником. Военным магистром. Именно чин римского военного магистра казался Алариху единственным достойным «призом» и пределом всех мечтаний и желаний всякого знатного германца. Его даже, похоже, не смущало обстоятельство, на которое было трудно не обратить внимание. Патриций Стилихон получил звание военного магистра Востока и Запада от Феодосия Великого, императора всей Римской империи, до ее фактического разделения на две половины. Аттал же, император (только) Запада, никак не мог назначить Алариха военным магистром всей Римской империи. Другое дело, если бы Аттал назначил вестготского царя магистром милитум Запада, и Аларих (уже получивший ранее от императора Востока Аркадия чин военного магистра Востока) этим удовольствовался. Возможно, сложность заключалась в том, что Гонорий, брат Аркадия, законный император Запада, был жив, а его брат, император Востока Аркадий (а главное — его «кукловод» Евтропий), Аттала императором не признавал.

В своем новом чине военного магистра всей Римской империи Аларих, в сопровождении своего «карманного» императора Аттала (чьим начальником телохранителей — комитом доместиков — он назначил, на всякий случай, своего соратника и шурина Атаульфа), во главе готских и римских войск подступил к Равенне, намереваясь взять город в осаду. Перед лицом столь близкой, непосредственной опасности — в конце концов, покойный Стилихон ведь преодолевал и не такие водные преграды — трусливый, слабосильный блудодей Гонорий живенько утратил свою прежнюю самоуверенность. Как бы ни уговаривали западного императора «староримская» партия и антиариански (и, соответственно — антигермански) настроенные христиане-кафолики «проявить необходимую твердость», младший сын Феодосия I Великого настолько опасался за свою драгоценную жизнь, что не только «унизился» до переговоров с «презренным варваром-еретиком», но и согласился признать своим соправителем ничтожного Аттала — марионетку грозного Алариха!