Александр Быков - Секретная должность агента Рейли

— Ведут себя, как с неграми в Южной Африке, — пожаловался Лапин командиру траулера.

— Вся правда, товарищ комиссар, а эти, тоже мне хороши, стоят, позируют, за муку и тушенку продали пролетарскую солидарность.

— Откуда здесь сознательность? — посетовал Лапин. — Охотники и рыбаки — это не пролетариат и даже не крестьянство, это промысловое сословие, мелкие собственники, буржуазные прихвостни!

— Правильно говорите, товарищ комиссар! — поддакнул капитан траулера. — Когда же мы уйдем отсюда?

— Я обещал до второго августа оставаться в Кандалакше.

— Почему? Мы выполнили свою работу, проводили их через Белое море, можем идти назад.

— Пока не можем, я должен здесь кое-что выяснить.

— Ну, тогда я уйду сам!

— Под трибунал захотел? — поднял голос Лапин.

— Так нет же мочи глядеть, как эти англичане русскую рыбу жрут.

— Погоди, дай срок, выметем их отсюда поганой метлой!

В тот же день комиссар Лапин пришел в каюту посла Нуланса на чай. Французы по-прежнему занимали предоставленное им в Архангельске судно и не торопились его освобождать.

— Скажите, господин посол, а куда исчезли ваши коллеги, господа Френсис и Линдлей?

— Они поехали в Мурманск по делам.

— В гости к генералу Пулю?

— Как Вам будет угодно, мы не обязаны отчитываться перед Вами за каждый наш шаг, тем более что эту территорию ваше правительство не контролирует.

— Здесь власть представляет Мурманский совет и, насколько я знаю, союзники прибыли по его приглашению.

— Союзники здесь на вполне официальных условиях, помогают охранять Мурманскую железную дорогу от белых финнов. По этому поводу есть соглашение с Мурманским Советом.

— В Совете окопались скрытые контрреволюционеры, председатель Совета Юрьев признан врагом трудового народа, — заметил Лапин.

— Это не наша забота, это ваши внутренние дела, в которые союзники не вмешиваются.

— Не вмешиваются? — Лапин выглядел очень удивленным. — А по-моему, союзники активно поддерживают любые контрреволюционные элементы! Товарищ Кедров немало арестовал в Архангельске этой контры, на допросе многие, спасая свою шкуру, признались, что действовали по указке союзников.

— Я не понимаю, о чем Вы? — равнодушно пожал плечами Нуланс.

За окном раздался выстрел со стороны британской батареи.

— Непорядок, — протянул Нуланс, — но английская артиллерия, как видно, начеку.

— Случайный выстрел, — заметил Лапин, — бывает.

— Да нет, господин комиссар, это не случайный выстрел!

Граф де Робиен встал из-за стола и вышел из каюты. Через четверть часа он вернулся, снова сел за стол, приказал прислуге подать чай и, отхлебнув пару, глотков сказал.

— Траулер пытался уйти в море.

— Как? — изумился комиссар Лапин. — По какому праву?

— Капитан траулера арестован и сейчас его допрашивают англичане. Будьте уверены, они сумеют узнать правду.

Лапин задумался. Этот капитан, похоже, погубил все предприятие. Сейчас англичане станут осторожнее, укрепят подступы к батарее и усилят караулы.

— В чем обвиняют капитана?

— В попытке самовольного оставления порта без приказа начальника.

— Он ему не подчиняется.

— Здесь все подчиняются английскому коменданту, и своеволие капитана будет наказано.

— Его расстреляют?

— Это вы, большевики, только и норовите всех расстреливать. Мы представители цивилизованной Европы. Его будут судить и видимо, отправят в накопительный лагерь для преступников.

— Я слышал про эти английские штучки — концентрационные лагеря, но здесь вам не Южная Африка, а русские — не негры. Этот номер не пройдет.

— Откуда Вы всё знаете?

— Я живу в этой стране и служу революции.

— Господин посол, телеграмма из Мурманска от посла Френсиса, — в каюту заглянул матрос-телеграфист.

— Что там, читай!

— Пишут: генерал Пуль и адмирал Кемп отправились на морскую прогулку.

— Вот как? — оживился Нуланс. — Ну наконец-то!

Лапин покинул каюту и пошел вдоль по борту. Он обо всем догадался, интервенция началась. Можно успеть предупредить своих, если отправится в Архангельск немедленно. Но как это сделать?

— Что слышно? — спросил он у вахтенного матроса.

— Англичане говорят, что в Архангельск из Мурманска вышла эскадра. В городе готовится сражение.

Лапин побежал к телеграфисту в рубку, затребовал, чтобы тот запросил Архангельск: как обстановка?

— Не отвечают, — пожал плечами телеграфист, — наверное, никого нет у аппарата.

— У аппарата всегда есть ответственные товарищи, — скороговоркой сказал Лапин — Значит, что-то случилось!

Он подумал, что сейчас в эту минуту союзные корабли готовы войти в горло Белого моря и напасть на Архангельск. Надо предупредить! Эх, капитан, поторопился, ну да бог с ним, сам виноват, оплакивать погибших будем потом.

Лапин зашагал в сторону траулера.

Судно было пришвартовано в ближнем к морю конце пристани и, чтобы добраться до него, потребовалось время. Около траулера была выставлена охрана — сербские солдаты.

— Привет, братушки, — обратился к ним на сербском Лапин.

— Привет, — удивились славяне, — откуда знаешь язык, парень?

— Мать словенка из деревни недалеко от Любляны.

— Значит, пленный?

— Почему?

— Словенцы — австрийские подданные. Воюют против русских.

— Я — нет, я живу в России, учусь.

— Большевик?

— Да!

— Проваливай отсюда, один большевик недавно чуть не угнал судно.

— Я только подышать свежим воздухом на пирсе, посмотреть на море.

— Завтра утром приходи, до утра караул, сюда нельзя.

— Хорошо, братушки, ухожу.

Лапин вернулся в каюту и с трудом заставит себя успокоиться. Он думал о том, как коварные империалисты Антанты, заполучив назад своих послов, организовывают нападение на Архангельск, как гибнут от пуль интервентов его товарищи. Кедров обещал первого августа прибыть в город. Он там, на переднем крае борьбы. А что, если нападения еще не произошло, и он, Петер Лапиньш, может успеть предупредить своих? Караул оставлен до утра, надо дождаться, незаметно пройти на траулер и дать им всем как следует, пусть знают комиссара Лапина.

Утром после завтрака посол Нуланс с женой, племянницей и графом де Робиеном направился к морю на прогулку.

— Какой все-таки разный народ, эти большевики, — сказал он жене, — вот мы сидим за одни столом с большевистским комиссаром, который говорит на европейских языках и представляет собой достаточно воспитанного молодого человека. Кто бы мог подумать, что он поддерживает идею социальной революции и тотального уничтожения класса собственников!

— Жозеф, — отвечала супруга, — ты прожил жизнь, а до сих пор удивляешься людям, это он с нами такой, а со своими товарищами совсем другой.