Александр Быков - Секретная должность агента Рейли

В день приезда посыльного у дипломатов начались неприятности с губернской властью, и это ускорило принятие решения об отъезде в Архангельск. Чаплин мог считать мероприятие удавшимся.

20 июля в уездном городе Шенкурске вспыхнуло восстание молодежи, недовольной мобилизацией в Красную Армию. Железная бригада ярославцев убыла на подавление мятежа и больше уже в Архангельск не возвращалась. Вместе с ней из Архангельска уехал и самый опасный большевик из местных, заместитель председателя Совета Павлин Виноградов. Кедров так же убыл в Вологду и оттуда в Москву для доклада.

26 июля в Архангельске появился дипломатический корпус. Чаплин бросился к поезду и постарался убедить Линдлея надавить на генерала Пуля с целью ускорить наступление союзников на Архангельск.

— Я буду настаивать на немедленной интервенции, как только мы попадем в Мурманск, — заверил Георгия Ермолаевича поверенный в делах Великобритании. Слово Линдлей сдержал.

31 июля Чаплин получил сведения из Мурманска, что эскадра союзников взяла курс на восток и приближается к горлу Белого моря…

Пришло время действовать.

В самом конце июля за несколько дней до восстания Старцев познакомил Чаплина с высоким бородатым стариком интеллигентной внешности.

— Разрешите представить, депутат Учредительного собрания Николай Васильевич Чайковский, уполномоченный Самарской директории.

— Очень приятно, Томсон, то есть простите, Чаплин Георгий Ермолаевич.

— Я прибыл в Архангельск для организации здесь временного органа управления после свержения власти большевиков. Я депутат, представляю законную власть, которая была разогнана большевиками, и обладаю всеми полномочиями.

— То же мне власть, — фыркнул Чаплин, — испугалась пьяного караульного матроса.

— Самарский Комуч [24] Первое антибольшевистское всероссийское правительство России, организованное в июле 1918 года депутатами Всероссийского Учредительного собрания, не признавшими декрет. ВЦИК от 6 января 1918 года о прекращении деятельности Учредительного собрания. и генерал Алексеев настаивают на объединении белых сил и создании в дальнейшем единого правительства, которое возьмет на себя ответственность за судьбу России.

— Генерал Алексеев? — Чаплин уважал бывшего начальника Генерального штаба русской армии и согласился с доводами Чайковского.

— Со мной прибыло несколько человек, которые могут занять ответственные посты в будущем правительстве, — сказал Николай Васильевич.

— Осмелюсь спросить, — с ехидством сказал Чаплин, — какая у них будет политическая платформа?

— Самая широкая, от социалистов-революционеров до кадетов.

Чаплин поморщился.

— По-моему, эти разговоры преждевременны, большевики в Архангельске еще у власти. Но я приму Ваше предложение при условии, что в будущее правительство войдет господин Старцев, которого я знаю и рекомендую, как местного уроженца, отлично знающего архангельскую специфику.

— Но он не депутат Учредительного собрания и, следовательно, не может представлять власть!

— Это не важно, он справится, я настаиваю на этой кандидатуре, по крайней мере, если Вы хотите с нами сотрудничать.

— Договорились, — сказал Чайковский, — я немедленно начну писать обращение к народу.

В ночь с 1 на 2 августа в городе никто не спал. Под ружьем у Чаплина к тому моменту было около пятисот человек. Втрое меньше, чем большевиков, но в отличие от них, это были боеспособные единицы. Заговорщики собрались на конспиративной квартире. Чаплин раздавал указания:

— В первую голову следует захватить Соломбалу. Там корабли и мелкие команды из большевистски настроенных матросов, сопротивление решительно подавлять!

— Пленных куда девать, в расход?

— Ни в коем случае. Это озлобит население, Вам что ошибок Кедрова мало? Каждый местных житель имеет кучу родственников, и неправильные действия приведут к волнениям среди населения. Многие служат красным по принуждению, я не могу вам сейчас назвать все имена, господа, но, поверьте, вклад этих людей в успех нашего дела огромен.

Соломбальская группа убыла на место.

— Два отряда, — продолжал Чаплин, — должны переправиться на левый берег Двины и захватить Бакарицу и Исакогорку. В Бакарице надо помешать красным вывезти вверх по реке военные грузы, поэтому главный удар по судам речной флотилии. На станции Исакогорка надлежит организовать оборону железнодорожного полотна, чтобы части красных, если таковые придут на подмогу, не смогли достичь Архангельска.

— Может быть, разобрать пути?

— Прекрасная мысль, и чем дальше от станции, тем лучше. Возьмите железнодорожников и на дрезине проследуйте как можно дальше от города. Пути можно взорвать, некогда возиться с разборкой, сейчас главное — не пустить подкрепление красных в город.

— А что будет делать мой отряд? — в разговор вступил кавалерийский офицер в черкеске и папахе.

— Вам, ротмистр Берс, надлежит занять центральную часть города. Вы со своим кавалерийским отрядом должны разоружить большевистский штаб, сделать это нетрудно, ведь официально Вы у них служите. Подвоха, надеюсь, они не ждут, и это должно стать для большевиков весьма неприятной неожиданностью. Скажите своим людям, особенно горцам, чтобы не стеснялись и нагнали на большевиков побольше страху, надо вызвать в их рядах панику.

— Это мы можем, — заулыбался Берс, — в германскую от одного вида моих орлов из Дикой дивизии немцы бросали оружие и бежали из окопов.

— Здесь немцев нет, к тому же вид ваших кавалеристов скорее анархистский, чем военный, этим большевиков не напугать, там таких много. Ваша задача внушить ужас своим натиском. Думаю, вы с этим справитесь. Сколько у Вас сабель?

— Сейчас в строю сорок сабель, но каждый стоит троих.

— Отлично, — ожидайте сигнала к атаке.

Чаплин еще раз оглядел собравшихся, достал часы, было четверть второго ночи.

— Ну, с Богом!

Через час Архангельск был оглушен беспорядочно стрельбой. Большевистские части отбивались от нападавших белогвардейцев. Телеграф принес для них страшную весть, к острову Мудьюг приблизилась союзная эскадра, там идет сражение.

И тут началось! Казалось, бежали все, кто мог бежать, хватали, что было под рукой, грузили на суда и на всех парах спешили вверх по реке. Последний большевистский состав, отчаянно отстреливаясь, покинул станцию Исакогорка и исчез во тьме ночи.

Под шумок начались грабежи и мародерство. Понять, кто и что несёт, было невозможно. Архангельск оказался в руках повстанцев, но порядка как такового не было. Каждый командир действовал на свое усмотрение.

Ротмистр Берс со своим эскадроном, в одночасье ставшим повстанческим отрядом, захватил покинутое большевиками здание штаба. В одной из комнат ими был обнаружен ящик, в котором оказалось четыре миллиона рублей. Впопыхах большевики забыли о казне. При старом режиме в такой ситуации ящик был бы немедленно опломбирован и с караулом отправлен в казначейство. Но революция не прошла бесследно. Бойцы из состава эскадрона бывшей Дикой дивизии тут же провели собрание и объявили захваченный ящик военной добычей, которую немедленно раздели между чинами дивизии.