Эрик Джагер - Последняя дуэль. Правдивая история преступления, страсти и судебного поединка

Как только парижский парламент постановил провести расследование, Жан де Карруж и Жак Ле Гри стали готовиться дать показания. По требованию суда их следовало предоставить в письменной форме. При рассмотрении уголовных дел женщины не имели права сами выдвигать обвинения, но в качестве главного свидетеля Маргарита, естественно, могла выступать в суде, поскольку в протоколе сказано, что: «определенную информацию наш суд получил из показаний под присягой вышеупомянутой Маргариты».

Действительно, суд «пристрастно и неоднократно допрашивал и проверял» госпожу Карруж относительно выдвинутых ею обвинений в адрес оруженосца.

Как заметил сам Жак Ле Гри, в то лето Маргарита предстала перед королем и его советниками во Дворце правосудия, как и ее отец Робер де Тибувиль сорока годами ранее, когда его обвинили в государственной измене. В суде Ле Гри утверждал, что «никогда не видел» эту женщину и «не говорил» с ней за исключением двух раз — в Нормандии (в доме Жана Креспана двумя годами ранее) и теперь, в присутствии короля «в качестве стороны в данном процессе».

Получается, что Ле Гри точно видел Маргариту в начале расследования, когда она давала показания под присягой в высшем суде Франции до того, как служащие суда стали ее допрашивать без посторонних. К середине июля, когда началось расследование, Маргарита уже была на шестом месяце беременности, и потому ее публичные появления в парламенте превращались в тяжелейшие испытания.

Карруж, Ле Гри и Маргарита давали показания на их родном наречии — нормандском диалекте французского языка. Не сохранилось записи их дословных устных показаний, но в протоколах слушаний в парламенте осталось подробное резюме, составленное на латыни одним из секретарей суда. Это резюме — единственная рукописная копия которого дошла до наших дней, включает десять фолиантов, плотно исписанных коричневыми чернилами, поблекшими от времени. В документе записаны по пунктам обвинения Карружа в адрес Ле Гри на основании свидетельских показаний Маргариты под присягой, а также длинная и убедительная речь защитника Ле Гри.

В начале своего рассказа Карруж вспоминает о том, что он много лет доверял Ле Гри, считая его одним из самых близких и преданных друзей, и даже попросил оруженосца стать крестным его первенца. Желая подчеркнуть доверие и чистоту их дружбы, рыцарь описывает как Ле Гри взял на руки его маленького сына и держал его перед купелью, пока не передал священнику для обряда святого крещения.

Затем Карруж вспоминает случай в доме Жана Креспана, где Жак Ле Гри впервые увидел Маргариту, и где он сам попросил жену поцеловать оруженосца в знак их примирения и дружбы.

Рыцарь полностью пропускает период между этими двумя эпизодами, случившимися на глазах у широкой публики, а это пять или более лет, в течение которых умерли его первая жена, маленький сын и отец. За эти годы, ему не удалось унаследовать от отца престижный пост капитана крепости Беллем, он потерял несколько феодов, которые приобрел на законных основаниях, и его дружба с Ле Гри дала трещину в результате их соперничества при дворе графа Алансонского.

Карруж заявляет, что после той встречи в доме Креспана, где Ле Гри впервые увидел Маргариту, у оруженосца возникло к ней похотливое влечение. Рыцарь утверждает, что Ле Гри, будучи известным распутником, задумал соблазнить Маргариту и добавить ее в длинный список собственных побед.

Полагаясь на свидетельские показания жены, Карруж далее подробно описывает нападение на нее, утверждая, что Ле Гри «вступил в плотскую связь с Маргаритой, как сказано ранее, против ее воли и без ее согласия, совершил изнасилование, прелюбодеяние, предательство, инцест и дал ложные показания» — пять тяжких уголовных преступлений.

Помимо изнасилования Карруж обвиняет Ле Гри в прелюбодеянии, поскольку тот вступил в половую связь с чужой женой; предательстве, потому что тот разорвал узы доверия и дружбы с рыцарем; инцесте, так как Ле Гри разрушил родство, которое установилось между ними, когда Ле Гри стал крестным его сына, и наконец — лжесвидетельство, так как, не признав свою вину в двух разных судах, оруженосец дал ложные показания. И хотя во главе списка преступлений значится надругательство, которое Ле Гри совершил над телом Маргариты, ее волей и правами, прочие обвинения указывают на другие предполагаемые преступления, которые оруженосец совершил против самого рыцаря.

Карруж утверждает, что впервые узнал о преступлении от самой Маргариты, когда вернулся из Парижа, и что она просила его ради спасения собственной чести добиться справедливости и отомстить за нее оруженосцу. Рыцарь замечает, что его жена много раз клялась в правдивости своего рассказа, всегда твердо придерживалась своих показаний «ставя под угрозу свою душу и неоднократно присягая, когда ее допрашивали обо всем случившемся».

Подводя итог, Карруж — несомненно, по совету своего адвоката Жана де Бетиси — утверждает, что его дело отвечает всем условиям, необходимым для назначения судебного поединка: совершение преступления очевидно; наказание за него предусматривает смертную казнь, изобличить виновного возможно только в бою, так как ответчик отказывается признать вину; Ле Гри, ответчик, является «очевидным подозреваемым и обвиняемым» в данном преступлении.

Против обвинений рыцаря Жак Ле Гри и его адвокат выстроили крепкую защиту, которая предлагала совсем иначе взглянуть на то, почему оруженосца обвинили в преступлении и где он на самом деле находился в тот роковой день.

В начале своего рассказа Ле Гри напоминает суду о том, что он происходит из знатной семьи, преданной королю Франции и графу Пьеру Алансонскому, что он всегда служил своим господам, «благоразумно, не нарушая закон, преданно и похвально», «жил достойно и вел себя порядочно по отношению к окружающим».

Он не забывает сказать, что за хорошую службу король Карл сделал его своим личным оруженосцем.

Переходя к рассказу о своих взаимоотношениях с Карружем, Ле Гри вспоминает как они вместе служили при дворе графа Першского и, когда их сюзерен умер, перешли на службу к графу Алансонскому. Оруженосец не забывает упомянуть, что был крестным сына Карружа. Но если Карруж вспоминает этот факт, чтобы показать, как позже Ле Гри лишился его доверия, оруженосец, используя данный эпизод, дает понять, что рыцарь слишком быстро забыл старую дружбу и обозлился на него.

Ле Гри описывает их ссоры при дворе, вспоминая, как отношение Карружа к нему и графу делалось все более враждебным. Когда отец Карружа, занимавший пост капитана крепости Беллем, умер, граф не стал передавать эту должность рыцарю, так как знал, что тот бывает «нелюдим и непредсказуем». Ле Гри также говорит, что Карруж пытался приобрести феод Куиньи, хотя у графа было преимущественное требование на эти земли. И когда ему это не удалось, он начал во всех своих бедах при дворе винить его, Ле Гри. Негодуя от того доверия, которое граф оказывает Ле Гри, злобный и подозрительный Карруж решил, что оруженосец «так вел себя специально, чтобы уязвить его», и «начал ненавидеть и презирать его».