Эрик Джагер - Последняя дуэль. Правдивая история преступления, страсти и судебного поединка

По мере того, как приближался день поединка, ристалище монастыря Сен-Мартен готовили для приема нескольких тысяч зрителей, собирающихся поглазеть на это зрелище. Основную массу составляли простолюдины, горожане и жители окраин, готовые наблюдать за схваткой, сидя на земле или стоя на поле вокруг арены. Но среди зрителей были и представители знати, члены королевского семейства, гости со всей Франции, а то и из других стран, и все они надеялись смотреть поединок с комфортом.

Для них вдоль одной из сторон поля «соорудили большие трибуны, с которых знатные господа могли смотреть схватку двух бойцов». Подобно ограде вокруг арены, зрительские трибуны были крепко сколоченными деревянными конструкциями с перилами, ступеньками и удобными посадочными местами для особо привилегированных зрителей. Центральная трибуна выдавалась вперед на несколько метров, здесь должны были сидеть король, его дяди и высокопоставленные вельмож. Трибуна справа предназначалась для прочих придворных короля. Третью трибуну слева отвели для иностранных гостей, которых рассаживали «в соответствии с их рангом». Эти три трибуны предназначались исключительно для знатных мужчин, включая служителей церкви таких как епископ Парижа.

По обеим сторонам от центра имелись дополнительные трибуны для женщин. Они были устроены таким образом, что дамы могли «по желанию» выйти, например, если устанут или не вынесут жестокости представления. И наконец, следуя вниз по социальной лестнице, имелись трибуны для «горожан, купцов и людей еще ниже по положению», хотя большинству из них придется искать себе место просто на поле и смотреть бой сквозь решетки крепкого деревянного забора.

Различное вспомогательное оснащение для поединка либо привозили, либо собирали прямо на месте. На противоположных концах поля, в продольном направлении, плотники построили два помоста, на которые поставили тяжелые стулья, по форме напоминающие трон. Здесь должны были сидеть противники, пока их не позовут давать присягу. Рядом с каждым стулом было оставлено место для палатки или шатра — их разбивали за один-два дня до поединка.

В каждом из этих небольших военных лагерей имелась небольшая скамеечка, по которой участник поединка мог сесть на боевую лошадь непосредственно перед битвой. Лагерь Жана де Карружа, как апеллянта, находился с правой стороны от королевской трибуны, а лагерь Жака Ле Гри, ответчика, располагался слева.

Как только все конструкции на поле были отремонтированы или перестроены, перешли к подготовке самой арены. Землю внутри ограждения перекопали, чтобы очистить ее от любых инородных предметов или неровностей вроде корней и камней. Затем каждый дюйм земли посыпали слоем чистого просеянного песка. Песок делал поле гладким, ровным, пригодным для честного боя. Он впитывал кровь, пролитую воинами во время битвы, поэтому закованные в латы противники не рисковали поскользнуться, когда оставляли лошадей и продолжали бой пешими.

У огражденного поля монастыря Сен-Мартен было много ранних предшественников, поскольку судебный поединок берет начало с эпохи античности. В «Илиаде» Гомера, действие которой происходит в конце Бронзового века (примерно 1200 до н. э.) описан поединок из-за Елены Троянской. Битва шла на тщательно подготовленном поле. Перед поединком произносили молитвы и приносили в жертву животное. Римляне строили специальные арены для кровавых поединков гладиаторов, которые процветали во времена раннего христианства. И хотя в Римском праве не было определения судебного поединка как такового, античные арены, которыми была усеяна средневековая Европа иногда использовались для таких боев.

В Нормандии традиция проводить поединки возникла в XIX веке с приходом викингов. Они часто проводили такие битвы на островах, где камнями выкладывали круг, выделяя поле сражения. У скандинавов было принято вызывать соперника на дуэль, чтобы оспорить его претензии на участок земли или даже на жену.

В конце XIV века даже короли предлагали сразиться друг другу на закрытом поле чтобы разрешить территориальные споры. Во времена Столетней войны короли Франции и Англии регулярно вызывали друг друга на дуэли. В 1388 году король Ричард II, которому тогда было всего шестнадцать лет, предложил поединок четырнадцатилетнему Карлу VI и его дядям-регентам. Но тогда ничего из этого не вышло, поскольку предложение было скорее переговорной тактикой нежели настоящим вызовом.

Существует легенда о том, как однажды перед собором Нотр-Дам соорудили арену для поединка между человеком и собакой. История гласит, что в 1372 году одного королевского фаворита нашли убитым в его поместье под Парижем. Убийство раскрыть не удалось, пока не заметили, что собака жертвы, огромная борзая, очень преданная своему хозяину, каждый раз начинала рычать и лаять при виде одного человека. Все знали, что этот человек, Ришар Макер, завидовал покойному, его положению при дворе короля. Когда королю рассказали о том, как ведет себя собака, он расценил это как обвинение и приказал, чтобы Макер и собака сразились на судебном поединке.

В назначенный день огромная толпа собралась вокруг деревянного ограждения, установленного перед собором Нотр-Дам. Макер вооружился дубиной, а собаке дали большую бочку, открытую с обеих сторон, где она могла укрыться. Согласно одному отчету: «Как только собаку спустили с привязи, она без промедления ринулась на своего противника, зная, что первым должен нападать апеллянт. Но Макер, угрожая огромной дубиной, не подпускал собаку близко, и она бегала вокруг него на безопасном для себя расстоянии. Выжидая, собака крутилась тут и там и, наконец, улучив удобный момент, она прыгнула на противника и вцепилась зубами ему в горло. Собака схватила Макера зубами так сильно, что повалила на землю. Макер закричал, моля о пощаде». После того как Макера высвободили из клыков собаки, он сознался в преступлении и был повешен на Монфоконе».

Этот случай фигурирует во многих книгах по истории Франции, и поэты даже слагали о нем стихи, хотя маловероятно, что это произошло на самом деле. Но даже если это выдуманная история, она иллюстрирует популярное верование, что в кровавом поединке между «равными» мог быть вынесен справедливый вердикт. Король, который, по некоторым сведениям, присутствовал на поединке человека и собаки, счел итог поединка «знамением чудесного суда Божьего».

В середине сентября, когда парламент вынес решение в деле Карружа — Ле Гри, король Карл и его дяди уже уехали из Парижа во Фландрию, чтобы собрать там великую армаду для нашествия на Англию. Летом в присутствии Карла рыцарь вызвал оруженосца на поединок, и юный монарх с интересом следил за развитием конфликта вплоть до отъезда из Парижа. Король был в Аррасе, по пути в порт Слёйс, когда его известили о том, что парламент назначил поединок на конец ноября. Впереди было еще целых два месяца, а Карл планировал вернуться с триумфом из Англии гораздо раньше.