Эрик Джагер - Последняя дуэль. Правдивая история преступления, страсти и судебного поединка

Собор Нотр-Дам располагался на другом конце острова от Дворца правосудия, где летом проходило расследование и состоялся вызов на дуэль. Строительство собора завершилось сто лет назад, в 1285 году, и когда Жан и Маргарита отправились в него, чтобы поблагодарить Господа за свое освобождение, две великолепные башни здания угрожающе нависали над площадью, на которой молились монахи, торговали вразнос купцы, просили милостыню нищие, предлагали себя проститутки, палачи четвертовали изменников и сжигали на кострах еретиков.

Предположительно, здесь же, во времена правления Карла V, произошла известная дуэль между человеком и собакой. А теперь, в предвечерние часы, в день святого мученика Томаса Бекета, рыцарь и его жена, пережив долгие и мучительные испытания, шли по этой площади к высоким бронзовым дверям собора, чтобы войти внутрь и помолиться.

Перед высоким алтарем, в сумраке, разгоняемом светом множества свечей огромного храма, среди аромата благовоний они вместе вознесли благодарственные молитвы за трудную победу на поле боя.

Говорят, что в соборе рыцарь не только помолился, но и преподнес кое-что из победных трофеев. По обычаю, победитель судебной дуэли получал доспехи поверженного противника, и в одной из хроник говорится, что Карруж положил на алтарь окровавленные доспехи своего заклятого врага. Так рыцарь признал, что своей победой он обязан Богу и выразил благодарность всевышнему.

А что же поверженный оруженосец? Когда Жан и Маргарита покинули поле монастыря Сен-Мартен и отправились в собор Нотр-Дам, останки Жака Ле Гри ожидало совсем другое место назначения.

Пока семья и друзья супругов Карруж радовались их победе, родственники и друзья Ле Гри пытались осознать весь тот позор, который обрушился на их убитого сородича.

Тело оруженосца было «приказано признать виновным и доставить на виселицу, в соответствии с установленными традициям дуэли». С Ле Гри сняли доспехи, вынесли с поля и «передали палачу Парижа». Палач бросил окровавленный труп в сани, запряженные лошадьми, и повез его за городскую стену на виселицу Монфокон.

Если бы исход дуэли оказался иным, то в руках палача Парижа, грозного мучителя в черном капюшоне, сейчас оказалась бы Маргарита. Женщину бы привязали к столбу посреди огромной стопки дров, и предали огню, после того как священники отпустили ей грехи. Но теперь палач вышел на поле, чтобы провезти по городу безжизненное тело оруженосца, труп преступника, вина которого доказана, человека, которого стыдятся и презирают.

В 1380-х годах, виселица Монфокон все еще находилась на расстоянии 800 метров к северу от Парижа. Сама по себе она напоминала город мертвых.

Печально известное последнее пристанище убийц, воров и прочих преступников, приговоренных в смерти находилось на вершине небольшого холма. Это было каменное двенадцатиметровое сооружение с массивными деревянными балками, на которые можно было повесить за раз от шестидесяти до восьмидесяти трупов. Преступников уже с петлями на шеях заставляли подняться по лестнице на виселицу. Останки тех, кого ранее казнили в городе другим способом (утопление, четвертование, обезглавливание), подвешивали на цепях. Трупы убитых на судебных дуэлях, поскольку их вина считалась доказанной, тоже висели здесь вместе с огромным «скоплением скелетов, раскачиваясь на цепях, жалобно скрипевших при каждом порыве ветра». Печально известный холм был прибежищем крыс, ворон, сорок и других падальщиков. Сюда их привлекал зловонный запах, и среди гниющих трупов они находили себе пропитания в избытке. Когда дул ветер с Монфокона, то запах гниения чувствовался и в городе за километр.

Трупы казненных преступников висели до тех пор, пока их кости не обгладают падальщики, а кости не обесцветятся на солнце и ветру. Высокая каменная стена и железная дверь, запираемая на засов, не давали родственникам или друзьям забрать тела казненных, а медикам украсть трупы для расчленения и изучения. Но постоянная потребность в свободном месте часто вынуждала снимать тела раньше и бросать их в каменный колодец неподалеку, где вместо погребения по христианскому обычаю и спокойного вечного сна, преступника ждала пугающая безвестность общей могилы.

Жан Фруассар, один из летописцев, оставивших отчет о дуэли, едва ли сочувствует бесславному концу оруженосца на Монфоконе, и считает виселицу и общую могилу справедливым возмездием Ле Гри за совершенное им преступление. Фруассар пишет об оруженосце как о человеке «скромного происхождения, который сумел пробиться наверх, которому благоволили Фортуна и многие знатные люди. Но когда такие люди на вершине и считают, что они в безопасности, судьба сбрасывает их обратно в грязь, и они заканчивают свой путь еще ниже, чем начинали его».

Под грязью, в которую окунулся оруженосец, Фруассар подразумевает арену, где мстящий рыцарь убил Ле Гри на дуэли, и пол, на который Ле Гри бросил беззащитную женщину чтобы надругаться над ней и опозорить.

Окончательное падение оруженосца воплощает справедливость как в буквальном, так и образном смысле. Летописец даже намекает на то, что госпожа Фортуна наказала оруженосца за ужасное преступление. И хотя Фортуна правит миром вслепую и ее безжалостное колесо одинаково меняет жизни как хороших людей, так и плохих, порой случается так, что смиренный, возгордившись, бывает снова усмирен. В этом и есть жестокая справедливость в общем порядке вещей.

Звание камергера короля и пожизненная пенсия, пожалованные Жану де Карружу сразу после победы с Жаком Ле Гри, не были единственными плодами поединка. В течение двух месяцев после дуэли парижский парламент постановил выплатить рыцарю 6000 ливров золотом. Согласно указу от 9 февраля 1387 года, эта сумма компенсировала Карружу «расходы и ущерб», которые он понес по вине оруженосца за время судебного процесса. Эти 6000 ливров, выплаченные из средств убитого оруженосца еще больше увеличили победный трофей рыцаря. Но сразив своего врага, отстояв свою правоту, спася жену от сожжения на костре и получив щедрые дары от короля, общественное признание и значительную компенсацию, рыцарь все еще не был полностью удовлетворен.

После смерти Ле Гри бо́льшая часть его земель вернулась к графу Алансонскому, включая Ону-ле-Фокон. Это было то самое имение, которое отец Маргариты продал графу в 1377 году, а тот в свою очередь передал Ле Гри в 1378 году. Убив оруженосца на дуэли, Карруж снова попытался заполучить желанный земельный участок. Только так он мог почувствовать, что отомстил врагу с лихвой.