Дженнифер Доннелли - Дикая роза

Вместо обеда в офицерской столовой, куда они с Альби собирались пойти, остаток вечера Шейми потратил на сборы. Еще до захода солнца он нашел проводника. Весь следующий день они закупали и паковали все необходимое для путешествия. Проспав несколько часов, Шейми поднялся в четыре утра, оделся и направился к городским воротам. В начале шестого они с Абдулом встретились у восточной стены.

Альби с самого начала был против этой рискованной затеи. Он пришел к восточной стене, все еще пытаясь отговорить Шейми. Альби исчерпал все доводы. Оставался последний. Альби не хотелось пускать его в ход, но иного способа остановить друга, мчавшегося навстречу гибели, не было.

– Шейми… – неуверенно произнес Альби.

– Чего? – спросил Шейми, застегивая седельную сумку.

– А как же Дженни?

Шейми забыл о пряжке. Несколько секунд он смотрел в пространство, затем повернулся к другу. Альби никогда не заговаривал об отношениях Шейми и Уиллы. Даже не упоминал. Шейми привык думать, что тот вообще ничего не знал об этом. Оказывается, знал. И следом Шейми догадался еще кое о чем.

– Альби, это ведь твоих рук дело? – тихо спросил он. – Это ты потребовал, чтобы Уилла уехала. Покинула Лондон. И меня. Я всегда думал, что это случилось с чьей-то подачи. Письмо Уиллы… ее решение уехать… оно было таким внезапным.

– Шейми, у меня не было выбора. Это пагубно действовало на тебя, на Уиллу и на Дженни. Как-то вечером я заглянул к вам. Тебя не застал. Только Дженни. Вид у нее был очень расстроенный. Шейми, она знала о вас. Знала и при этом носила твоего ребенка. Вы с Уиллой – самые значимые для меня люди во всем мире. Разве я мог не вмешаться? Мог позволить вам и дальше уничтожать себя и тех, кто рядом?.. Представляю, как ты зол на меня, – сказал Альби, взглянув на него.

Шейми испытал двойной удар: от признания друга и от мысли, что он сам принес Дженни столько горя.

– Нет, Альби, на тебя я совсем не зол. Я зол на себя. Я и не подозревал, что Дженни знает, – с грустью произнес он. – Я думал, мне удается держать это в тайне от нее.

– Прости. Я лишь разбередил тебе старую рану. Я сделал ошибку. Мне нельзя было говорить об этом.

– Нет, Альби. Это я сделал ошибку. Даже несколько. Одной была женитьба на Дженни. А другой – возобновление встреч с Уиллой. Я пытался все исправить. Изо всех сил старался быть хорошим мужем и хорошим отцом. Когда война закончится, я снова попытаюсь.

– Поиски Уиллы… это похоже на попытку быть хорошим мужем? – удивился Альби.

– Альби, прекрати! – рассердился Шейми. – Я отправляюсь в пустыню не ради возобновления любовных отношений. Как, по-твоему, я должен поступить? Торчать в здешнем госпитале, пока она гниет в турецкой тюрьме? Пока надзиратели избивают ее, морят голодом… или вытворяют с ней нечто похуже?

– Лоуренс будет ее искать. Если она жива, он ее найдет.

Шейми невесело рассмеялся:

– И рискнет своим положением? Своими воинами? Накануне атаки на Дамаск? Сомневаюсь. Лоуренс – солдат до мозга костей. Ты это знаешь не хуже меня. Как бы ему ни хотелось вызволить Уиллу, он не станет рисковать тысячами жизней ради спасения одной.

– Ты не должен этого делать.

– Да что за чертовщина с тобой творится, Альби?! Не хочешь, чтобы я нашел твою сестру?! – восклинул Шейми и тут же пожалел о своих словах.

По Альби было видно, как больно они его ударили.

– Разумеется, я хочу, чтобы ее нашли. Я помню, что она моя сестра. В последние годы мы с ней не ладили, но ее судьба меня очень волнует, – тихо сказал Альби, глядя себе под ноги. – Но я не думаю, что ты ее найдешь. В лучшем случае это будет ее тело. Я попытаюсь сделать то же самое отсюда, с помощью местных помощников: бедуинских торговцев, турецких осведомителей и прочих. Мне хочется, чтобы ты помог мне в этом. Остался бы здесь и… – Он не договорил.

– И – что?

– Боюсь того, что в конечном итоге это вас погубит. Вы с Уиллой губите друг друга. Я так всегда думал. С детства, когда мы все плавали на яхте моего отца. В Кембридже, когда вы с ней полезли на купол церкви. Потом это восхождение на Килиманджаро. Тогда вы были на краю гибели. И потом, в Лондоне. Мне казалось, вы разобьете друг другу сердце. Эта опасность не исчезла. Я не понимаю этого безумия между вами. Наверное, вы называете его любовью. Оно едва не уничтожило Уиллу в Африке и в Лондоне. Шейми, возможно, ее уже нет в живых. Я это знаю. Ты тоже, но ты отказываешься принять факт ее смерти. Сейчас ты готов опрометью кинуться в пустыню, затеяв немыслимые поиски. Если враги тебя схватят… ты сам знаешь, что́ с тобой будет… – У Альби дрогнул голос.

– Альби, у меня нет выбора. Неужели ты не понимаешь? Она мое сердце и душа. Есть шанс, что она по-прежнему жива. Пусть совсем ничтожный, но, пока он существует, я не могу ее бросить. Не могу.

– Я знал, что не сумею тебя отговорить, – тяжело вздохнул Альби и достал из кармана брюк сложенный лист бумаги. – Вот карта тамошних мест. Самая последняя, какой мы располагаем. Если тебя схватят, сразу же ее уничтожь.

Шейми взял карту, потом крепко обнял Альби:

– Я вернусь. И она тоже вернется. А в мое отсутствие ты оторви свою тощую очкастую задницу от стула и поймай этих шпионов. Слышишь? Не хочу, чтобы мой новый корабль постигла участь прежнего.

Сказав это, Шейми забрался на верблюда, и они двинулись в путь. Из-за стены донеслись гортанные выкрики муэдзина, сзывавшие правоверных на молитву. Альби не был религиозным, но его всегда трогала красота и эмоциональность голоса муэдзина. Когда поднялось солнце, залив золотистыми лучами окрестные дюны, Альби вознес свою краткую молитву.

Он попросил Бога уберечь Уиллу и Шейми – двух самых дорогих ему людей – и следить за их безумной и безответственной любовью. К этой просьбе Альби добавил еще одну: оградить его самого от подобного безумия.

Фиона застыла перед входом в госпиталь Уикершем-Холл. Они с Джо финансово поддерживали госпиталь и часто приезжали сюда. Но Фиона и подумать не могла, что однажды в числе пациентов Уикершем-Холла окажется ее старший сын.

Рано утром она приехала сюда из Лондона вместе с Джо и Сидом. На станции их встретил экипаж. Подъехав к зданию госпиталя, Фиона вышла первой и ждала, пока Сид с кучером выгрузят коляску Джо и усадят туда его самого. Затем вместе с мужем и братом подошла к дверям и вдруг почувствовала, что не может войти внутрь.

Минувшим вечером к ним приехал Сид – сообщить ей, Джо и остальным членам семьи о случившемся с Чарли. Вся семья сидела в гостиной у камина. Час был довольно поздний, и когда раздался стук в дверь, Фиона похолодела. Она вскочила и стала ждать появления мистера Фостера. Когда у тебя сын в армии, невольно будешь бояться каждого стука в дверь.