Дженнифер Доннелли - Дикая роза

– Чем я могу тебе помочь?

– Наблюдательностью. Прислушивайся ко всему и все подмечай, – ответил Альби. – Меня самого занимает, кто́ эти люди. Это может быть парикмахер, у которого ты стригся. Или официант, принесший тебе ланч. Ты даже не представляешь, насколько близко к цели ты находишься.

– Прошу прощения, мистер Олден…

Возле двери стояла молодая женщина невысокого роста. Симпатичная, в белой блузке и серой юбке. Ее волосы были аккуратно убраны назад, а серьезным выражением лица она могла бы соперничать с Альби.

– Что-то еще, Флоренс?

– Да… Вот только что поступило из канцелярии генерала Алленби. Конфиденциально, – сообщила она, протягивая конверт.

– Благодарю, Флоренс. На сегодня все. Встретимся завтра. Надеюсь, к десяти утра я уже буду здесь.

– Отлично. Спокойной ночи, сэр.

– Спокойной ночи.

– Я сейчас быстренько прочту послание Алленби, и мы уйдем. Будь добр, сними с вешалки и мою куртку, – попросил он Шейми.

Альби вскрыл конверт, вынув лист с машинописным текстом. Шейми прошел к вешалке и снял обе куртки. Он радовался, что сейчас они покинут эту унылую душную комнату и наконец-то отправятся в офицерскую столовую. Пусть госпитальные врачи настаивают на постельном режиме, настоящий врач прописал бы ему стакан холодного джина с тоником.

– Ты готов? – спросил Шейми, поворачиваясь к другу.

Альби не отвечал. Одной рукой он прикрывал лицо. В другой держал послание Алленби.

– Альби! – встревожился Шейми. – Альби, что случилось?

Альби молча протянул ему бумагу. Шейми взял лист и принялся читать. Он пропустил предупреждение, уведомлявшее о конфиденциальном характере послания, и сразу перешел к сути… Четыре дня назад в пустыне потерпел крушение британский разведывательный самолет. Пилот Дэн Харпер погиб на месте. На борту находился один пассажир – фотограф и кинооператор Олден Уильямс. Тело Уильямса на месте крушения найдено не было. Возможно, он тоже погиб, однако не исключено, что он был захвачен в плен бедуинскими налетчиками или турецкими войсками, удерживающими эту территорию. Место катастрофы тщательно осмотрели, однако кинокамеры Уильямса не нашли. Таким образом, документальные кадры о численности и перемещении турецких войск близ Дамаска оказались утраченными. Если же Уильямс находится в плену у турок, те постараются выбить из пленного все важные сведения. Под машинописным текстом генерал Алленби сделал торопливую приписку от руки.

– Нет! – застонал Шейми, прочитав рукописные строки. – Боже, только не это!

Дорогой Олден!

Поскольку этот случай связан с разведкой и, скорее всего, входит в вашу сферу компетенции, хочу посвятить вас в некоторые подробности. Как вы, вероятно, знаете, Олден Уильямс был фотографом, прикрепленным к Лоуренсу и его лагерю. Уильямс – псевдоним, используемый для сокрытия того факта, что фотографом является женщина. Весьма сомнительно, чтобы британское общественное мнение одобрило присутствие женщины на поле сражения. Нашей публике было бы столь же неприятно узнать о пленении англичанки турками, которые, как вам известно, нередко проявляют крайнюю жестокость по отношению к своим пленным. Прошу вас держать меня в курсе относительно любых сведений, которые вы сумеете собрать по этому делу. Настоящее имя Олдена Уильямса – Уилла Олден. У нее такая же фамилия, как и у вас. Является ли она вашей родственницей? Эти сведения прошу держать в секрете.

Индия привалилась к спинке стула и хмуро посмотрела на старшую медсестру Линди Саммерс:

– Как состояние новенького? Светловолосый такой, вчера поступил… Мэттьюс, кажется? Перемены есть?

– Пока нет, доктор Джонс, – покачала головой Линди. – Это и хорошо и плохо. Хорошо, поскольку я до сих пор считаю, что у него бронхит, а не инфлюэнца. Ну а плохо… слишком уж он слаб. Боюсь, его один бронхит может доконать.

На столе Индии лежала стопка папок, принесенных Линди. Достав нужную, старшая медсестра протянула ее доктору Джонс:

– Вот последние сведения о состоянии его основных органов. Меня тревожит и другой парень… Эбботт.

– Высокий? Рыжие волосы и веснушки? Ожоги лица? – спросила Индия.

– Он самый. У него подскочила температура. Жаловался на головную боль. Сейчас кашляет. Слышно, как в легких хлюпает.

Хмурое выражение лица Индии стало мрачным.

– Нужно установить карантин для возможных жертв инфлюэнцы. Мы не имеем права рисковать. Эти пациенты настолько слабы, что против инфлюэнцы им попросту не выстоять. Соберите персонал, объясните им ситуацию. Пусть устроят палату на чердаке.

– На чердаке? – неуверенно переспросила Линди.

– Утром к нам поступило четверо. Завтра ждем еще семерых. Места не хватает. Чердак хотя и тесный, но там чисто. Едва ли идеальные условия для палаты, но других у нас нет.

Индия давно усвоила, что идеальные медицинские условия существовали только в учебниках.

– Да, доктор Джонс, – сказала Линди. – Я немедленно займусь устройством палаты.

В этот момент дверь кабинета Индии открылась. Вошел Сид. В такое время он крайне редко появлялся в кабинете жены. Работа с жертвами психических травм настолько поглощала его, что Индия радовалась, когда она и дети видели Сида за ужином.

– Сид! Ты как раз вовремя. Мы с Линди обсуждали устройство карантинной палаты и… – начала она и осеклась.

Сид молча сел напротив. Лицо у него было непривычно бледным, а глаза – покрасневшими. Плачущим Индия видела мужа только однажды, причем очень давно. Она не представляла, что́ могло вызвать у него слезы.

В мозгу мелькнула пугающая мысль.

– Дети? – торопливо спросила она.

– В полном порядке. Все трое, – ответил он. – Линди, пожалуйста, оставьте нас вдвоем.

– Конечно. Извините, – пробормотала Линди Саммерс и тут же ушла, плотно закрыв дверь.

Индия подошла к мужу и плюхнулась на соседний стул:

– Тогда что? Что случилось? Шейми? Его состояние ухудшилось?

Индия знала о крушении эсминца «Хок» и ранении Шейми. Дженни получила телеграмму и сообщила близким мужа. Но в телеграмме говорилось, что полученные раны не представляют опасности для жизни.

Сид попытался ответить и не смог.

– Ты меня пугаешь, – призналась она.

Сид тяжело сглотнул и сделал новую попытку.

– Утром в госпиталь привезли новых пациентов, – сказал он.

– Знаю. Четверых.

– Один из них сильно травмирован. Психически. Такого тяжелого случая я еще не видел, – признался Сид. – Полнейшее выключение из внешнего мира. Дрожит и тупо смотрит перед собой. – Голос Сида дрогнул. – Индия, это… Чарли. Мой племянник. Его назвали в честь меня. А он меня даже не узнал. Представляешь?