Владислав Романов - Нефертити

— Неужели этот Тесей ещё жив? — восторженно выговорила Ов.

— Греческие купцы приезжали к нам три месяца назад и утверждали, что перед отъездом видели своего царя с царицей, и они были очень счастливы, — с искренней уверенностью в голосе и во взгляде проговорил Верховный жрец.

— Как бы я хотела его увидеть, — мечтательно пропела Ов. — И он мог бы наказать этого хетта... как его...

— Суппилулиума, — подсказал фараон, вмиг рассердившись на то, что жена напомнила ему о коварном северном властителе.

Аменхетеп повернул голову и стал смотреть на то, как постепенно бледнеют на прохладном мраморном полу оранжевые полосы солнечного света, проникающие сквозь узкие оконные щели.

Неферт молчал, ожидая вопросов от царской четы. Наступила тишина, и было слышно, как неумолчно журчит фонтан в саду, а в оконной щели жужжит пчела. «Солнечные часы наверняка показывают шесть часов вечера», — подумалось жрецу. Обычно он не ошибался. Ему захотелось встать и проверить свою догадку.

— Вот-вот! А почему бы не позвать к нам этого Тесея? — не понимая возникшего вдруг молчания, настаивала царица. — Пусть он возьмёт наших воинов и уничтожит этого Суппи! Я не хочу видеть тебя, мой повелитель, всё время грустным!

Аменхетеп нахмурился. Он не любил, когда при нём восхваляли других правителей. Верховный жрец быстро уловил неприятную перемену в настроении самодержца, почтительно склонил голову, испрашивая разрешения удалиться и боковым зрением ожидая лишь еле заметного кивка повелителя. И он последовал. Неферт поднялся, поблагодарил за угощение и, поклонившись, вышел в сад. Солнечные часы показывали шесть вечера. Верховный жрец надменно поджал губы и улыбнулся. Он вспомнил, что хотел переговорить с фараоном относительно назначения молодого жреца Шуада настоятелем главного храма Амона-Ра — прежний уже стар, а теперь почти ничего не слышит. Он оглянулся и, несмотря на нежелание встречаться с глупым и капризным самодержцем, пересилил себя и вернулся.

Аменхетепа он догнал у дверей его покоев. Фараон любил соснуть после сытного обеда. Увидев снова жреца, он удивился.

— Я забыл решить с вами один вопрос, ваше величество, — заходя следом за царём в спальню, проговорил Неферт. — В наш главный храм Амона-Ра требуется новый настоятель. Прежний стар и часто болеет...

— Я знаю, он питается одной рыбой! — перебил жреца фараон, покоряясь слугам, которые начали переодевать его, дабы приготовить ко сну. — Что можно ждать от человека, который ест одну рыбу? Конечно же, это не работник! А кого ты хочешь?

— У меня есть на примете один молодой жрец, его зовут Шуад, он богат знаниями, исполнителен и ревностно служит мне. Я думаю, ему можно доверять, — Неферт поклонился властителю.

«Нет уже ни одного храма, где бы не сидели его люди!» — усмехнулся про себя Аменхетеп. — Через них, видимо, деньги и стекаются к этому скупцу, который пятый год носит одни и те же стоптанные сандалии. Судя по слухам, он несметно богат, подобно тому же Миносу, хотя живёт, как отшельник, питается скудно и ухватить его не за что...»

Фараон не любил и побаивался Неферта, ибо никогда не знал, что можно от него ждать.

— Поступления от храмов в казну только за два сезона последнего года упали вдвое, — напомнил правитель.

— Вот я и хочу сменить настоятеля, ибо наибольший недобор в казну происходил за счёт нашего главного храма! — тотчас ввернул Неферт. — Потому здесь и нужен молодой и честный жрец!

— Ну хорошо, давайте попробуем вашего честного и молодого, — укладываясь на ложе, зевнул Аменхетеп.

Вбежала обнажённая Ов, юркнула в постель супруга. Верховный жрец низко склонил голову.

Утром прискакал вестник, сообщивший о гибели митаннийского царя Сутарны. Царица Айя с принцессой Нефертити находились уже в Фивах, прибыв сюда в сопровождении одного лекаря, ибо основной караван, который двигался по суше, был внезапно настигнут на границе с Египтом отрядом хеттского тирана и полностью уничтожен. Митаннийская охрана сражалась до последних сил, положив большинство хеттских воинов, но те оказались сильнее, умертвив всех поголовно. Однако столь героическое сопротивление слуг сохранило жизнь царице и принцессе, ибо оставшиеся полтора десятка хеттов пересечь границу могущественного государства и продолжить преследование не отважились, а потому повернули обратно. И немалая заслуга в этом чудодейственном спасении Айи и Нефертити принадлежала лекарю Мату, дерзнувшему забрать их из каравана и отправиться другим, рискованным, путём. И уж, конечно, боги указали ему этот промысел.

Всё это время жена Сутарны жила одним желанием — увидеть и обнять дорогого супруга. Лекари удивлялись тому чуду, что боги продлевают её жизнь, которая со дня приезда царицы едва теплилась в её хрупком теле. Известие же о гибели мужа, она не перенесёт.

Аменхетеп прошёл в комнаты своей жены Тиу, старшей дочери митаннийского царя, подарившей ему наследника. Она была ещё молода, ей едва исполнилось двадцать, но роды, происшедшие пять лет назад, а потом неожиданная болезнь дались ей столь тяжело, что царица даже не обиделась на мужа, быстро нашедшего ей замену в супружеской постели. Супруг с молодых лет был не в меру сластолюбив, принцесса знала об этом ещё до замужества, а потому привезла с собой триста семнадцать юных служанок, разрешая им потворствовать любым прихотям мужа. За время правления Аменхетепа его гарем увеличился в два раза, фараон собирал наложниц со всего мира, сам писал царям и властителям, упрашивая их прислать ему дочь или племянницу, а то и просто знатную девочку в его райские шатры, и египетскому владыке никто не отказывал, хотя правители многих стран утверждали, что женщин красивее египтянок они нигде не видели. Тиу лишь задевало то, что супруг редко заходил полюбоваться своим сыном и ни разу не зашёл посмотреть на её спасённую сестрёнку, чья красота восхитила всех придворных.

Тиу, увидев входящего мужа, отослала мастериц, вышивавших под её наблюдением, поднялась и, улыбаясь, двинулась навстречу супругу. Подойдя к нему, она поклонилась и поцеловала его руку. Аменхетеп погладил её по голове, сел в кресло.

— Как наш сын? — спросил он.

— Он здоров, мой повелитель, пора брать для него наставника, хочу напомнить, ему уже пять лет и стоит насыщать его знаниями.

— Я знаю.

Сотворив скорбное лицо и помедлив, он тяжко вздохнул и проговорил:

— Гонцы привезли печальную весть о гибели твоего отца. Суппилулиума подчинил себе Митанни...

Тиу замерла на мгновение, точно ослышалась, слёзы хлынули у неё из глаз, она закрыла лицо руками и отвернулась. Фараон подошёл к жене, прижал её к себе.

— Твой отец погиб, как настоящий воин, защищая свою землю и свой народ, — проговорил властитель.