Саймон Скэрроу - Кровь Рима

Катон не обращал внимания на впечатление, которое производили они с Кассием. Его мысли были глубоко обеспокоены. Неодобрение Корбулона будет передано в Рим, и Катон почти не сомневался, что его неспособность вернуть Армению в сферу влияния Рима будет подхвачена его врагами во дворце, чтобы лишить его командования Второй когортой. Это оставило бы его томиться в Риме в ожидании новой должности. Но из-за того, что за каждую вакансию боролись несколько офицеров аналогичного звания и с большим опытом, было мало шансов на назначение в новое командование.

Он пересек Форум и повернул за угол на улицу, где у серебряного мастера была его небольшая мастерская и дом. Его сердце запрыгало при виде знакомого пейзажа, и он улыбнулся про себя, вышагивая к двери дома. Он остановился на улице и наклонился, чтобы погладить здоровое ухо Кассия. Пес радостно завилял хвостом.

— Итак, мальчик, ты вызовешь небольшой переполох, когда мы войдем внутрь. Никаких укусов. Или наскоков. Скорее всего, ты построишь Луция, а Петронелла построит тебя, если ты попробуешь этот трюк с ней. Лизать — это нормально, при условии, что ты никого не утопишь в своей вонючей слюне. Ты понимаешь?

Собака беспомощно посмотрела на него, а затем еще раз завиляла хвостом, как бы не понимая, какого поведения от нее ожидают. Катон улыбнулся. — Ты прав. Я просто пытаюсь оттянуть момент. Тогда пошли.

Он повернулся и резко постучал в дверь. Он ждал, но ответа не было, и он громко стукнул кулаком.

— Хорошо, хорошо! — крикнула Петронелла изнутри. — Я иду!

Защелка отодвинулась, а затем задвижка, и дверь приоткрылась, когда появилось ее лицо. Вдруг ее усталое выражение лица исчезло, и она просияла, распахнув дверь. Потом она замерла.

— Что это, во имя Плутона?

— Это зовут Кассием. Он вроде как домашнее животное, — объяснил Катон, а затем продолжил более снисходительным тоном. — Чтобы Луцию было с кем поиграть.

— Поиграть? — Петронелла склонила голову набок, осматривая зверя. — Скорее ездить верхом. Он ручной?

— Смотря что ты понимаешь под ручным. — Катон переступил порог, и Кассий последовал за ним, осторожно глядя на Петронеллу, пока Катон успокаивающе говорил. — Она тоже ручная, мальчик. Не кусается.

— О, спасибо, — поморщилась Петронелла и с тревогой посмотрела мимо Катона на улицу. — Где мой мужчина? Где Макрон?

— Он в порядке. Просто устраивает дела в лагере, прежде чем прийти сюда.

— Устраивает дела в лагере? — нахмурилась Петронелла. — Его не было уже несколько месяцев, и он не потрудился найти меня, пока не поставит несколько палаток.

— Боюсь, из-за требований армейской жизни. Он не задержится дольше, чем должен.

— Лучше бы ему не задерживаться.

— Итак, где мой сын?

Петронелла кивнула в сторону интерьера.

— Я только что уложила его вздремнуть. Прошу прощения, маленький сорванец был настоящим кошмаром в последние несколько дней. Он был нервным, и его трудно было кормить. Не спал половину ночи, а на следующий день был в раздражении. Я учила его письму. Или пыталась.

Катон рассмеялся.

— Тогда ты должна быть рада, что мы с Макроном вернулись, чтобы привить немного дисциплины.

— Вы? — фыркнула она. — Вы двое возбуждаете в нем бурю энергии, еще большую чем эта.

Они повернулись от топота ног, а затем Луций издал восторженный визг и побежал через комнату. — Папочка!

Катон подхватил его и крепко поцеловал в щеку, и Луций отстранился от прикосновения его щетины. Затем испустил крик, когда Кассий вскочил, положил свои большие лапы на талию Катона и лизнул ступни Луция.

— Волк! — вскрикнул Луций. — Ест меня!

— Он просто хочет быть твоим другом, — объяснил Катон. — Хотя, если ты не начнешь хорошо себя вести, и делать то, что говорит Петронелла, то он может запросто тебя съесть.

Луций серьезно посмотрел на него.

— Я буду хорошо себя вести. Обещаю. Пожалуйста, не позволяй волку меня съесть.

— Ладно, — обнял его Катон и усадил на край стола у входа. Затем он передал поводок Петронелле и закрыл дверь. — Отведи пока Кассия во двор. Его можно будет покормить чуть позже, после того, как я смогу как следует поздороваться с Луцием.

Петронелла прищурилась.

— А я похожа на собачью рабыню? О, фурии!

Она наклонилась и погрозила собаке пальцем.

— Кассий, так же? Что ж, тебе лучше вести себя прилично, если не хочешь неприятностей.

Прежде чем она успела среагировать, он лизнул ее лицо и завилял хвостом.

— Думаю, ты произвел хорошее первое впечатление, — сказал Катон.

— Юпитер Всеблагой, ну уж нет, — Петронелла дернула поводок и направилась к задней части дома. — Давай, ты.

Катон склонился перед сыном.

— Итак, Петронелла говорит, что ты был непослушным мальчиком. Надеюсь, это неправда.

Луций слегка пнул ногой в воздухе и опустил свою головку, глядя на Катона из-под лба с озорной улыбкой.

К тому времени, как Макрон добрался до дома, уже стемнело, и несколько ламп были зажжены, чтобы осветить внутреннее пространство. Катон впустил его, и когда Макрон снял сагум и повесил его на крючок у двери, Луций вскочил и бросился к нему. Макрон присел и обнял его, а затем взъерошил его волнистые волосы.

— Это намного больше нормы, парень. Нужно подстричь. И я знаю, что только уважаемая матрона может позаботиться об этом. Но где она? Где может быть Петронелла, а?

— Прямо здесь… — Она стояла на пороге атриума, уперев руки в бедра. — И почему ты заставил меня так долго ждать?

— Ждать? — Макрон беспомощно посмотрел на Катона.

— Ой! Ты мой дурак. Иди ко мне! — Она засмеялась.

Макрон осторожно отвел Луция в сторону и поднялся на ноги, прежде чем Петронелла бросилась вперед, обняла его и крепко поцеловала в губы. Затем она отстранилась и взяла его за руки.

— Мне нужно поговорить с тобой наедине.

— Ты не возражаешь, господин? — повернулся Макрон к Катону.

— Конечно, — ухмыльнулся Катон. — Я уверен, вам двоим есть о чем поговорить.

Макрон подмигнул, а затем повел Петронеллу наверх, и мгновение спустя послышался скрип кровати, вздохи и ахи Петронеллы и ласковое бормотание Макрона.

Катон и Луций сидели в углу, играя с деревянными гладиаторами, и мальчик остановился на мгновение и посмотрел в потолок, прислушиваясь к звукам сверху.

— Дядя Макрон и Петронелла снова борются, не так ли, папочка?

— Да, они борются. Боюсь, это может быть довольно долгая схватка. — Катон улыбнулся и решил, что сейчас самое время сменить тему. — Итак, расскажи мне, чем ты занимался с тех пор, как мы уехали.

Под аккомпанемент любовного воссоединения Макрона и Петронеллы, которое длилось дольше, чем Катон мог подумать, прежде чем все стихнет, он с растущим удовольствием и любовью слушал, как Луций рассказывал ему об их ежедневных уроках, которые ему иногда нравились, и их прогулках по городу, на городской рынок, где он отсчитывал деньги за продукты, которые они покупали, которые ему всегда нравились. Он также рассказал об их попытках порыбачить и о том, что он был лучше Петронеллы. Как ему не нравилась девочка из соседнего дома, которая, казалось, всегда сидела на своих ступеньках, когда Луций выходил, и улыбалась ему. Все это было своего рода успокаивающей поэзией для ушей Катона, когда он погрузился в мир без солдат, без войны, без смертей или увечий, без политики и измен, без страха. На мгновение он почувствовал острую тоску по простым удовольствиям и невинному любопытству детства, которые временами испытывали все взрослые.