Михаил Гараз - Под знаком змеи

Сказав это, Аптаса отпустил воинов приготовить самое необходимое в дорогу: хлеб, брынзу, окорока, бурдюки с вином, оружие и лошадей…

На второй день триремы и лодки заскользили вниз по реке. Вся Дувра вышла на пристань, чтобы проводить воинов на битву. Было суматошно и оживленно.

Мука-порис вытащил из-за пазухи воробья, выпустил его и натянул лук. Стрела не ошиблась и на этот раз; все радостно закричали, восхищаясь меткостью стрелка.

— Возвращайтесь с победой! — напутствовали их старики.

Когда лодки скрылись за первым поворотом реки, Аптаса обратил лицо к небу, — за ночь оно стало ниже, перегруженное мутными рваными тучами. По всему было видно, что надвигается дождь. Об этом говорило и поведение ласточек и стрижей.

Но воины были спокойны: виноградники ухожены и поля засеяны; отары в надежных руках, — старики еще в силе, женщины крепки, собаки приучены охранять овец, а дети — присматривать за ними.

Где-то к полудню двинулись в путь и отряды конников. У них не было ни щитов, ни копий — только луки, палицы да секиры, заткнутые за пояс. Любой встречный мог принять их за охотников…

Несколько раз они ночевали под небом, утыканным золотыми гвоздиками. На берегу реки показывались, только чтобы узнать, насколько продвинулись вперед корабли. А затем торопливо исчезали в темноте, словно привидения. Аптаса направлял свое воинство по обходным дорогам, чтобы не вызывать ненужных подозрений и не вспугнуть кочевников с оливковой кожей.

Последняя конная разведка принесла весть, что триремы благополучно достигли лимана и остановились в правой протоке, скрытой ивняком.

Действия разворачивались так, как были задуманы нетерпеливым умом Аптасы.

— Тира уже недалеко, — сказал Герула; он ни на минуту не оставлял предводителя, словно был его бессменным телохранителем.

Аптаса внимательно разглядывал небо. Предсказание дождя не сбывалось, вечерний небосклон был чист. Лишь далеко на севере клубились облака, сбрызнутые лучами заходящего солнца. Там осталась дорогая их сердцу Дувра…

— Завтра на рассвете выступаем! — проговорил он и сделал знак войску, чтобы оно свернуло в молодой лесок, показавшийся на пути. Это было наиболее удобное место для отдыха; здесь, подумал он, можно и переждать.

Мука-порис знал, где находится сейчас войско, — он получал сведения от своего гонца. И тоже ждал… Как только перевернется восьмой раз клепсидра и взойдет большая полуночная звезда, Аптаса пришлет ему двух гонцов, что послужит сигналом к наступлению на Тиру.

«Взойдет ли эта звезда для Аптасы?»— спрашивал себя в ту ночь командор, всматриваясь в предвечернее небо.

Воины из отрядов конников рассредоточились в лесочке и, привязав коней, расположились на отдых. Они поужинали копченым мясом и сыром, запив еду вином из бурдюков, которые были привязаны у них к седлам вместе с колчанами. Вскоре улеглись под деревьями — кто подстелил под себя походный плащ, кто подложил лишь руку под голову. Прилег и Аптаса, глубоко вдохнув в себя свежие запахи степи и близкой воды. Такое спокойствие царило вокруг, что он и не подумал расставить стражу. Места были пустынные, а лесок скрывал их, казалось, даже от звезд.

Лошади мирно хрустели травой. Воины уснули, окутанные темнотой. Уснул и Аптаса.

Только Геруле не спалось: саднило ягодицы. А когда он задремывал на одно-два мгновения, мучили кошмары — он будто проваливался в пучину вод на опрокинутом грозой корабле.

…В полночь наемники тирийцев окружили лесок и напали на них. Аптаса вскочил на ноги, разбуженный криком Герулы. Со сна он не сразу понял, где находится и что произошло: он увидел вокруг себя странные движения каких-то круглых желтовато-зеленоватых световых пятен. Казалось, лесок — гнездо Луны, в котором обитает множество ее птенцов: круглые пятна надвигались со всех сторон. От них шарахались лошади и люди.

— Щиты! Щиты! — опомнился Аптаса. — Они вымазаны илом со дна лимана, чтобы напугать нас! Не бойтесь их, не бойтесь! — И бросился с мечом в гущу пятен, размахивая им, как вертушкой.

Воины защищались от призрачных светящихся дисков, которые неумолимо на них надвигались, и тем временем получали удары ножом снизу, в живот.

Это была молниеносная резня. Мало кто сообразил, что произошло, — большинство корчилось и падало замертво, не успев даже нанести удара по врагу.

Аптаса понял, что попал в капкан. Собранным в небольшом лесочке, его воинам негде было даже развернуться: когда они поднимали палицы, чтобы поразить врага, то калечили часто своих же позади. О том, чтобы использовать луки в этом хаосе, нечего было и думать. А ведь на них возлагали они в начале похода все надежды… Некоторых воинов волосатые руки наемников закололи или задушили спящими…

В воинском искусстве Офиуза имела большой опыт, — ведь она много веков стояла на пути миграций народов с востока на запад и с запада на восток. Вся сила ее, можно сказать, заключалась в этом, в хитрости.

Битва в лесочке была короткой и завершилась взятием пленных. Аптаса и Герула оказались в руках тирийцев.

…К утру Мука-порис объявил на кораблях и лодках, что Аптаса был окружен и пал в бою. Он сказал, будто весть эту принес ему гонец, которому удалось вырваться из вражеского кольца. Позже выяснилось, что этот гонец был его же посланцем…

— Откуда узнали тирийцы, что мы идем на них? Как узнали, где находятся наши конники? — спрашивали воины друг друга.

— А почему на нас не напали? — недоумевали другие.

— Никто не знает, как совершилось это страшное дело, — говорил командор, волнуясь. — Но оно совершилось, воины-корабельщики!

— Отомстим за предводителя! — подняли свой голос все, кто был на кораблях.

— Вот как?! Отомстим?! — разгневался Мука-порис. — Если тирийцы надели хомут на Аптасу, то нас они живо поймают в сети… Нет, воины, боги, видно, не на нашей стороне. Поворачивайте суда к дому. Именем предводителя приказываю вам: следуйте за мной!

Воины пожимали плечами, глядя друг на друга и ничего не понимая.

Одна за другой триремы и лодки вышли из ивняка и направились вверх по реке. Ратники не потратили ни единой стрелы и не видели Тиру даже издали.

Мука-порис перевернул клепсидру. С этой минуты для тирагетов Дувры началось время самых страшных бедствий.

Командор прикинулся расстроенным и страдающим наравне со всеми от их поражения. В душе же он ликовал. Изменился даже взгляд его глаз, голос. Но воины, бывшие под его началом, не подозревали о предательстве…

Когда они вышли из широкого гирла, Мука-порис заметил, что с ними нет двух трирем.