Кристин Ханна - Четыре ветра [litres]

– Я что-нибудь напишу, – сказала Элса.

– А нам дашь почитать, мамочка? – спросил Энт.

– Может быть, когда-нибудь.

В последний день января в долину пришел холодный фронт и задержался на неделю. Земля затвердела, по утрам подолгу лежал туман. Работы по-прежнему не было.

Сбережения таяли, но Элса сознавала, что им еще повезло: они заработали на сборе хлопка, и их всего трое. Дьюи приходилось кормить шесть ртов, а скоро их будет семь. Мигранты, только что прибывшие в штат, многие ни с чем, пытались выжить на федеральные пособия – жалкие продуктовые пайки, которые раздавали раз в две недели. Основным их пропитанием были оладьи на воде да лепешки. Лица большинства отмечала печать недоедания.

Они уже поужинали – миска водянистой фасоли да кусок хлеба, испеченного в сковородке. Элса сидела на перевернутом ведре у дровяной печки, на коленях у нее стояла открытая металлическая коробка. Энт сидел рядом со своей драгоценной рождественской шоколадкой «Хершиз» – каждый день он откусывал по малюсенькому кусочку. Лореда в палатке перечитывала «Нэнси Дрю и потайную лестницу». Элса считала деньги, снова.

– Элса! Начинается!

Услышав голос Джин, Элса вскочила с такой поспешностью, что чуть не перевернула коробку с деньгами.

Ребенок.

Энт посмотрел на мать:

– Что случилось?

Элса бросилась в палатку и спрятала коробку с деньгами.

– Лореда, пойдем со мной.

– Куда?..

– Джин рожает!

Элса побежала к палатке Дьюи. Малышка Люси стояла снаружи и захлебывалась в плаче.

– Лореда, отведи девочек к нам. Скажи им, чтобы сидели с Энтом, пока ты их не заберешь. Потом приходи помочь мне.

Элса вошла в темную, сырую палатку Дьюи.

Горел один фонарь, едва разгоняя тени. Она видела лишь темные очертания коробок с запасами продуктов, самодельной ванны.

Джин лежала на боку на матрасе, она не двигалась и словно даже не дышала.

Элса встала на колени рядом.

– Привет. – Она потрогала влажный лоб Джин. – А где Джеб?

– В Нипомо. Надеется устроиться на сбор горошка, – задыхаясь, ответила Джин. – Что-то не так.

Что-то не так . Элса знала, что стоит за этими словами, каждая женщина, которой приходилось терять ребенка, знает это. В такие минуты материнский инстинкт заявляет о себе во весь голос.

В палатку пробралась Лореда.

– Помоги мне ее поднять, – сказала Элса дочери.

Вместе они подняли Джин. Та тяжело оперлась на Элсу.

– Я отвезу тебя в больницу.

– Какой… толк.

– Что значит – какой толк? Тут у нас не простуженный ребенок, Джин. Это экстренный случай.

– Они… не станут…

Лицо Джин исказилось – снова начались схватки.

Элса и Лореда уложили Джин на пассажирское сиденье грузовика.

– Присмотри за детьми, Лореда.

Элса завела мотор, включила фары, и машина затряслась по замерзшей грязи.

– Я не могу… – выдавила Джин, вцепившись в ручку. – Возвращайся…

Опять схватки.

Элса свернула на парковку больницы; сколько же денег ушло на это электрическое освещение?..

Она нажала на тормоз.

– Подожди здесь. Тебе помогут.

Элса ворвалась в больницу, бегом промчалась по коридору и остановилась у стойки регистратуры.

– Моя подруга рожает.

Женщина подняла голову, нахмурилась, наморщила нос.

– Да, да. Я воняю, – сказала Элса. – Я грязная мигрантка. Я понимаю. Но моя подруга…

– Эта больница для калифорнийцев . Знаете, для тех, кто платит налоги. Для граждан, а не бродяг, которые хотят все получить задаром.

– Пожалуйста, будьте человеком…

– Это вы-то говорите мне быть человеком? Да вы посмотрите на себя. Из вас дети выскакивают, как пробка из бутылки шампанского. Найдите повитуху из своих.

Женщина встала. Какая же она раскормленная, какие пухлые у нее руки. Достала из ящика пару резиновых перчаток.

– Извините, но правила есть правила. Могу дать вам это, – она протянула перчатки.

– Прошу вас. Я готова убирать, мыть полы. Выносить судно за больными. Что угодно. Только помогите.

– Если все так плохо, как вы пытаетесь представить, то зачем вы впустую тратите время?

Элса схватила перчатки и побежала к грузовику.

– Они нам не помогут, – процедила она. – Видимо, добрым, богобоязненным жителям Калифорнии все равно, выживет ли ребенок.

Грузовик летел обратно в лагерь на максимальной скорости, Элса с трудом дышала от ярости, рвавшейся наружу.

– Быстрее, Элса.

Элса помогла Джин войти в сырую палатку.

– Лореда! – закричала она.

Дочь влетела в палатку, столкнулась с Элсой.

– Почему вы вернулись?

– Нас не приняли.

– Как…

– Нужна вода. Вскипяти побольше.

Лореда не двинулась с места, и Элса не выдержала:

– Быстрее!

Лореда исчезла.

Элса зажгла керосиновую лампу и помогла Джин лечь на матрас.

Джин корчилась от боли, она сжимала зубы, чтобы не закричать.

Элса опустилась на колени рядом с ней, погладила подругу по волосам.

– Кричи, не стесняйся.

– Уже скоро, – проговорила Джин, тяжело дыша. – Не пускай… сюда… детей. Ножницы вон… в коробке. И веревка есть.

Снова схватки.

Джин скорчилась от боли, и Элса поняла, что осталось всего несколько минут. Она выскочила наружу, кинулась к своей палатке, не обращая внимания на детей, которые испуганно таращились на нее. Нет времени их успокаивать. Она сгребла газеты, которые они берегли, и опрометью вернулась в палатку Джин. Расстелила газеты на земляном полу – хорошо, что не жидкая грязь.

Перед глазами мелькнул заголовок: «Вспышка тифа в лагерях мигрантов».

Элса помогла Джин переместиться на газеты. Надела перчатки.

Джин закричала.

– Давай! – сказала Элса.

– Рожаю! – закричала Джин.

Элса быстро переместилась к раздвинутым ногам Джин. Показалась голубая макушка, покрытая слизью.

– Вижу головку, – сказала Элса. – Тужься, Джин.

– Я слишком…

– Я знаю, что ты устала. Тужься!

Джин покачала головой.

– Тужься! – заорала Элса. Взглянула на подругу, увидела страх в ее глазах и мягко сказала: – Я понимаю.

И она действительно понимала, как Джин страшно. Младенцы погибают даже в самых прекрасных условиях, а сейчас условия были далеки от прекрасных. Но дети и выживают, несмотря ни на что.

– Тужься, – велела она, отвечая на страх Джин спокойствием.