Кристин Ханна - Четыре ветра [litres]

– Я скоро, – сказала Джин.

Элса сжала руку подруги. Со вздохом, который, казалось, исходил из глубины ее усталых костей, она отнесла лопату в лагерь и бросила ее в кузов грузовика.

Она подумала о дочери. Следовало утешить Лореду у могилы. Хорошая же она мать, огрызается на тринадцатилетнюю девочку, которая вне себя от горя. Лореда видела слишком много потерь. Надо найти слова, которые сумеют ей хоть немного помочь.

Но вот прямо сейчас сил у Элсы не было. Смерть младенца опустошила ее. И не сможет она в эту минуту усмирить ярость дочери. Лучше пусть время сгладит остроту. Пусть хотя бы останется позади эта ночь. Утром взойдет солнце, и она поговорит с Лоредой, постарается ее утешить.

Ты трусливая.

– Нет, – сказала Элса вслух, чтобы укрепиться в принятом решении. Она не будет отворачиваться. Она прямо сейчас поговорит с Лоредой.

Она подняла полог палатки и вошла.

Одеяла сбились, но было ясно, что на матрасе один Энт.

Лореды в палатке не было.

Элса направилась к грузовику, постучала по кузову:

– Лореда? Ты здесь?

Забралась в кузов – только барахло, которое они взяли с собой, думая, что оно им пригодится. Фарфоровые тарелки, бейсбольная бита и перчатка Энта, каминные часы.

– Лореда?

Увидев, что и в кабине никого, Элса встревожилась всерьез.

– Он бросил тебя. Мне нужно сделать то же самое… выбраться отсюда, пока мы все здесь не сдохли.

– Ну так иди. Беги. Поступай, как он.

– Может, и пойду.

– Хорошо. Иди.

По спине Элсы пробежал холодок. Она бросилась обратно в палатку.

Чемодана Лореды нет. Нет ее свитера и синего шерстяного пальто, которое ей подарили в салоне красоты.

Из-под кофейника торчит записка. Элса взяла ее трясущейся рукой.

Мама,

Я больше не могу.

Прости.

Я люблю вас обоих.

Элса выскочила из палатки и бежала, пока не закололо в боку, пока не задохнулась.

Дорога уходила на север и на юг. В какую сторону пошла Лореда? Как догадаться?

Она сказала своей тринадцатилетней дочери, чтобы та уходила, и дочь убежала, поступила, как человек, который не хочет, чтобы его нашли. Отправилась в мир, где дороги наводнены бродягами, где в темноте таятся отчаявшиеся, злые на весь мир мужчины, которым нечего терять.

Лореда шла на юг, пока у нее не отвалилась резиновая подошва и не заболела спина. Вперед убегала лента пустой дороги, омытой лунным светом. Сколько еще до Лос-Анджелеса?

Она всегда мечтала, что найдет отца, что однажды просто столкнется с ним, но сейчас, стоя в одиночестве посреди пустоты, она вспомнила слова, сказанные однажды матерью.

Он не хочет, чтобы его нашли.

Сколько дорог здесь, в Калифорнии, сколько путей, сколько городов? Ну и что, что папа мечтал о Голливуде. Это не значит, что он туда добрался и осел там.

И сколько она прошла? Три мили? Четыре?

Лореда продолжала идти, полная решимости не поворачивать обратно. Она не вернется назад, не признает, что совершила ошибку. Жить так она больше не может. И точка.

Но Энт проснется и заплачет. И решит, что с ним что-то не так, раз его все бросают. Лореда знала, что так и произойдет, потому что именно это она чувствовала, когда ушел отец.

Она не хотела причинять брату боль.

Впереди показались фары. Грузовик остановился рядом с ней. Старая колымага с квадратной деревянной кабиной, которая застряла в черной раме ночи.

Водитель опустил стекло со стороны пассажирского сиденья. Мамин ровесник, лицо как у большинства мужчин сейчас – худое, с заострившимися чертами. Ему не мешало бы побриться.

– Что ты тут делаешь одна? Уже полночь.

– Ничего.

Он бросил взгляд на ее чемодан.

– Ты похожа на девочку, которая сбежала из дому.

– А вам какое дело?

– Где твои родители? Здесь опасно.

– Не ваше дело. И потом, мне уже шестнадцать. Могу идти куда захочу.

– Да, детка. А я Эррол Флинн [38] Голливудский актер, звезда тридцатых годов. . Куда направляешься?

– Подальше отсюда.

Он долго молчал, глядя на дорогу перед собой. Потом снова взглянул на Лореду и сказал:

– В Бейкерсфилде есть автобусная станция. Я еду на север. Могу тебя подвезти. Только по дороге мне нужно сделать остановку.

– Спасибо, мистер!

Лореда забросила свой чемодан в кузов и залезла в кабину.

– Меня зовут Джек Вален, – сказал мужчина.

– Лореда Мартинелли.

Он тронулся с места, и они покатили на север. Подвеска у грузовика износилась. Протертое до дыр кожаное сиденье подпрыгивало на каждой колдобине.

Лореда смотрела в окно. В мутном свете фар мимо ползли рекламные щиты, лагеря мигрантов, мелькали бредущие бродяги с заплечными мешками.

Они проехали школу, и больницу, и лагерь у канавы, окутанный непроглядной темнотой.

А потом, миновав город Уэлти, оказались в незнакомых для Лореды местах. Здесь не было ничего, кроме дороги.

– Эй, а у вас-то что за дело в такую поздноту? – спросила Лореда.

Ей вдруг пришло в голову, что она, возможно, сглупила, сев в машину.

Мужчина зажег сигарету, выдохнул голубовато-серый дымок в открытое окно.

– Да такое же, как у тебя, наверное.

– Это вы о чем?

Он повернулся. Лореда разглядела его загорелое, обветренное лицо: острый нос, цепкие черные глаза.

– Ты бежишь от чего-то. Или от кого-то.

– И вы тоже?

– Детка, если человек в наши дни никуда не бежит, значит, не замечает, что творится вокруг. Но нет, я не бегу.

Он улыбнулся, и его лицо показалось Лореде почти красивым.

– Но и застрять здесь я не хочу, – добавил он.

– Мой папа так поступил.

– Как?

– Сбежал посреди ночи. И не вернулся.

– Ну… это ужасно. А мама что?

– А при чем тут мама?

Он свернул на грунтовую дорогу.

Темнота.

Ни огонька, одна лишь тьма. Ни домов, ни фонарей, ни других машин.

– К-куда мы едем?

– Я же сказал, что нужно кой-куда заехать, а потом отвезу тебя на станцию.

– Сюда? Здесь же ничего нет.

Он остановил грузовик и сказал:

– Дай слово, детка, что ты никому не расскажешь об этом месте. И обо мне. И обо всем, что ты здесь увидишь.

Они находились на огромном лугу. Заброшенное ранчо, покосившийся амбар, полуразвалившиеся строения призрачно проступали в лунном свете. Около дюжины легковых автомобилей и грузовиков с выключенными фарами стояли в высокой траве. Тонкие желтые полоски света между досками указывали, что внутри амбара что-то происходит.

– Таких, как я, все равно никто не слушает, – сказала Лореда. Она не смогла заставить себя выговорить ненавистное слово оки.

– Если ты мне не дашь слова, я прямо сейчас повернусь и высажу тебя на большой дороге.

Лореда посмотрела на мужчину. Он был явно раздражен. У него дергался глаз, хотя тон казался спокойным. Ждет, какое решение она примет, но долго ждать он не будет.