Кристин Ханна - Четыре ветра [litres]

– Мама будет волноваться?

Лореда кивнула.

– Они с братом, наверное, уже бросилась меня искать. Что, если они уехали?

Ее затопила тоска по дому – не по месту, а по людям. Ее людям. Маме и Энту. Бабушке и дедушке. По людям, которые любят ее.

– Детка, людей, которые тебя любят, не бросают. Ты уже это знаешь. Найди маму и скажи ей, что ты повела себя как последняя дурочка. И пусть она тебя обнимет покрепче.

У Лореды защипало в глазах.

Раздался вой полицейской сирены.

– Черт!

Джек сгреб девочку и потащил через толпу, охваченную паникой. Он подсадил ее на лестницу, запихнул на чердак и сказал:

– В тебе есть искра, детка. Не позволяй этим ублюдкам загасить ее. И не вылезай отсюда до утра, а то окажешься в каталажке.

Он сбросил лестницу на пол.

Двери амбара распахнулись. В проеме показались копы с пистолетами и дубинками. За спиной у них мигали красные огни. Копы хлынули в амбар, принялись скидывать со столов бумаги, печатные машинки и непонятные аппараты.

Лореда видела, как полицейский ударил Джека дубинкой по голове. Джек пошатнулся, но не упал. Слегка покачнувшись, усмехнулся в лицо полицейскому:

– И это все?

Полицейский помрачнел.

– Ты покойник, Вален. Конец один.

Он снова ударил Джека, посильнее. Кровь брызнула на форму.

– Берите их всех, ребята. Нам красные в городе не нужны.

Красные.

Коммунисты.

Под анемичной луной Элса вошла в городок Уэлти. В этот час улицы пустовали.

Вот оно, отделение полиции, совсем рядом с библиотекой.

Она не верила, что власти помогут ей или хотя бы выслушают ее, но что еще делать, Элса не знала.

На парковке лишь несколько полицейских машин и старенький грузовик. В свете фонаря Элса увидела, что рядом с грузовиком курит бродяга. Она отвела взгляд, но чувствовала, что бродяга наблюдает за ней.

Элса машинально распрямилась и прошла в отделение мимо бродяги. Обстановка внутри была аскетичная: голая стена да ряд стульев вдоль нее. Стол с черным телефоном, за столом человек в форме, куривший самокрутку.

Попытавшись принять уверенный вид, Элса пересекла плиточный пол, остановилась перед полицейским.

Высокий, худой, с зачесанными назад волосами, он наморщил нос над тонкими усиками, оглядел плохо одетую посетительницу.

– Сэр, я хочу заявить о пропаже девочки.

Элса напряглась, ожидая ответа: На таких, как вы, нам плевать.

– Угу?

– Моей дочери. Ей тринадцать. У вас дети есть?

Он так долго молчал, что она чуть не повернула к выходу.

– Да. Ей двенадцать, кстати. Это из-за нее я лысею.

В другой ситуации Элса бы улыбнулась.

– Мы поссорились. Я сказала… В общем, она сбежала.

– Есть предположения куда? В каком направлении?

Элса покачала головой.

– Ее… отец оставил нас некоторое время назад. Она скучает по нему, винит меня, но мы понятия не имеем, где он.

– Сейчас такое случается. На прошлой неделе один мужик убил всю свою семью, а потом покончил с собой. Тяжелые времена.

Элса ждала, что он еще скажет.

Полицейский разглядывал ее.

– Вы ее не найдете, – вяло сказала Элса. – Да?

– Я буду поглядывать. Обычно они возвращаются.

Элса пыталась сдержаться, но от его участия ей стало даже хуже, чем от черствости, которой она ждала.

– У нее черные волосы и голубые глаза. Даже почти фиолетовые, но она говорит, что только я это вижу. Зовут ее Лореда Мартинелли.

– Красивое имя.

Полицейский записал.

Элса кивнула, еще немного постояла.

– Советую вам идти домой, мэм. Ждите. Готов поспорить, она вернется. Вы ее явно любите. Иногда наши дети не видят того, что у них прямо перед глазами.

Элса пошла к выходу, не в силах даже поблагодарить полицейского за доброту.

На улице она оглядела парковку. Где же ты?

У нее вдруг ослабли ноги. Она пошатнулась, чуть не упала.

Кто-то поддержал ее.

– Вам плохо?

Она дернулась и освободилась.

Мужчина отошел в сторону, поднял руки:

– Эй, я вам ничего дурного не сделаю.

– Я… я в порядке.

– Я бы сказал, что еще никогда не видел человека настолько не в порядке.

Это был тот самый бродяга, которого она заметила возле грузовика, перед тем как войти в участок. На щеке темнел уродливый синяк. На воротнике запеклась кровь. Черные волосы слишком длинные, неровно подстрижены, виски седые.

– Все в порядке.

– Вид у вас измученный. Давайте я вас домой отвезу.

– Я что, по-вашему, дура?

– Я не опасный.

– Говорит окровавленный человек у полицейского участка в час ночи.

Он улыбнулся:

– Хорошая взбучка идет на пользу.

– Что вы натворили?

– Натворил? Вы что, думаете, полицейские избивают только тех, кто совершил преступление? Просто таких, как я, сейчас не любят. За радикальные идеи. Позвольте отвезти вас домой. Вам со мной ничто не угрожает. – Он улыбнулся, приложил руку к сердцу: – Клянусь честью рецидивиста.

– Нет, спасибо.

Элсе не нравилось, как он на нее смотрит. Он напомнил ей голодных мужчин, что держатся в тени, караулят, когда удастся стащить что-нибудь. Резкие черты лица, глубоко посаженные черные глаза, острый нос, выступающий подбородок. И ему не мешало бы побриться.

– Что вы смотрите?

– Вы мне кого-то напоминаете, вот и все. Воина.

– Да. Я и есть воин.

Элса пошла прочь. Выйдя из города на дорогу, повернула налево, к лагерю. Ничего другого ей в голову не пришло.

Идите домой.

Там Энт.

Ждать и надеяться.

После долгой бессонной ночи в амбаре, когда рассвет окрасил небо сначала фиолетовым, потом розовым, а потом золотым, Лореда слезла с чердака.

И двинулась на юг.

Дойдя до Саттер-роуд, она увидела россыпь палаток, сломанные автомобили и наспех сколоченные лачуги, сгрудившиеся на мертвом зимнем поле.

Только бы вы были здесь.

Лореда старательно переступала через колеи, полные закаменевшей от холода грязи, шагая через поле. В лачуге из металлолома мужчина и женщина сидели, ссутулившись, возле огарка свечи. Женщина держала на руках безмолвного младенца.

Вот и их палатка, рядом стоял грузовик. От облегчения у Лореды подкосились ноги. Слава богу. Они здесь.

Лореда обошла грузовик. Миссис Дьюи сгорбилась на стуле у своей палатки, обхватив чашку кофе. Рядом с ней на ведре сидела мама и что-то писала в дневнике.

Лореда замедлила шаг, приблизилась. В тишине, не разрываемой младенческим плачем, Лореда просто стояла и смотрела на них, усталых, разбитых.

Джин первой заметила Лореду, улыбнулась, тронула Элсу за руку:

– Твоя девочка. Я же сказала, что она вернется.

Мама быстро подняла голову.

У Лореды перехватило дыхание от захлестнувшей ее любви.

– Прости, – сказала она.

Мама закрыла дневник и встала. Она попыталась улыбнуться, но безуспешно, и Лореда осознала, какую боль она причинила ей своим побегом. Мама стояла неподвижно, не пытаясь подойти к Лореде.