Кристин Ханна - Четыре ветра [litres]

Но Элса не приняла шутливого тона.

– Надин? Мидж?

– Надин со своими ушли. Просто пешком. А Мидж я после наводнения не видела.

Джин медленно выпрямилась, поставила на землю ведро с грязной водой.

Элса не знала, что сказать. Она опасалась, что не выдержит и расплачется. Теперь она понимала, что имел в виду дедушка, когда говорил: « Притворись смелой, если нужно ». Так она сейчас и поступила, улыбнулась, хотя глаза щипало от слез.

– Мне не нравится, что вы здесь.

– И мне не нравится. – Джин закашлялась, поднесла ко рту грязный платок. – Но Джеб собирается надстроить какую-то конструкцию над кузовом. Глядишь, даже крытое крыльцо сделает. Скоро будет уже не так плохо. Земля высохнет. – Она улыбнулась и добавила: – Может, ты заглянешь к нам на чай.

– На чай? Думаю, пора нам всем перейти на джин.

– Но ты ведь придешь к нам в гости?

Элса ощутила страх Джин, да и сама она боялась не меньше.

– Конечно. А ты дашь мне знать, если я тебе понадоблюсь. В любое время. Днем и ночью. Мы в доме десять в лагере рабочих Уэлти. Вверх по дороге. Я… принесла вам немного еды.

Совсем немного.

– Ах, Элса… как я могу тебя отблагодарить?

– Ты не должна меня благодарить. Ты это знаешь.

Джин подняла ведро. Женщины вернулись к грузовику, который был после наводнения не на ходу. Как Дьюи будут выезжать на поля, ведь скоро лето?

Элсе было не по себе от того, что она бросает их тут, но она ничем не могла помочь. Она понимала, что многим еще хуже, у них даже нет машины, где можно как-то жить.

– Жизнь наладится, – сказала Джин.

– Конечно.

Они взглянули в глаза друг другу. Обе знали, что врут.

– Будем пить джин и танцевать чарльстон, как девушки из высшего общества, – сказала Джин. – Я всегда хотела брать уроки танцев. Я тебе рассказывала? Когда я еще была не замужем и жила в Монтгомери, я умоляла маму об уроках. Но у меня обе ноги левые. Видела бы ты меня на свадьбе. Как мы танцевали с Джебом – жуткое зрелище.

Элса рассмеялась.

– Ну уж точно вы танцевали не хуже, чем я с Рафом. Мы научим друг друга танцевать, Джин. Ты, и я, и музыка. И плевать, кто на нас смотрит и что думает.

Она обняла Джин и никак не могла отпустить ее.

– Иди, – сказала Джин. – Все у нас в порядке.

Элса сдержанно кивнула, помахала остальным членам семьи и двинула через мокрое поле к дороге. Внезапно увидела свою печку – та лежала на боку, наполовину занесенная грязью, трубы не было. Элса снова едва не расплакалась, и каждый миг, когда ей удавалось сдержать слезы, казался ей триумфом. Из грязи торчало ведро, она вытащила его и продолжила идти. Нашла кофейную чашку и ее тоже подобрала.

В Уэлти на заправке она помыла ведро под краном. Помыла и галоши, снова втиснула в них ноги. Все это время она думала о подруге, семье которой предстояло провести остаток зимы в грузовике посреди грязевого моря.

– Элса?

Она завернула кран и обернулась.

Джек, в руках стопка бумаг. Разумеется, листовки, призывающие людей восстать против бесчеловечного обращения.

Не стоит подходить к нему, не здесь, под людскими взглядами, но она не смогла удержаться. Элса чувствовала себя такой беззащитной и одинокой.

Такой одинокой.

Джек сам преодолел расстояние, разделявшее их.

– Все в порядке?

– Я была… в лагере. Джин… и дети… живут…

Голос ее прервался.

Джек раскинул руки, и она шагнула в его объятия. Он молча обнимал ее, позволяя выплакаться. Но руки его утешали, рубашка впитывала слезы.

Наконец она отстранилась и посмотрела ему в глаза. Он отпустил ее, смахнул слезы с щеки подушечкой большого пальца.

– Так жить нельзя, – хрипло сказала Элса. Близость, на миг возникшая между ними, уже развеялась. Ей было неловко, что она позволила Джеку обнять ее. Ни к чему ему думать, что она жалкая и слабая.

– Да, нельзя. Отвезти вас домой?

– Обратно в Техас?

– А вы этого хотите?

– Джек, то, чего я хочу, не имеет ни малейшего значения. Даже для меня самой.

Элса вытерла глаза, стыдясь своих слез.

– Знаете, это не слабость. Глубоко чувствовать, стремиться к чему-то. Нуждаться в чем-то.

Элсу поразили его слова, попавшие в самую точку.

– Мне пора, – сказала она. – Дети скоро вернутся из школы.

– До свидания, Элса.

Удивительно, какое у него было грустное лицо. Наверное, она его разочаровала.

– До свидания, Джек, – сказала Элса и пошла к своему грузовику.

Почему-то она знала, что он смотрит ей в след, но оглядываться не стала.

К концу марта земля высохла, поле у канавы снова стало обитаемым, Лореде исполнилось четырнадцать, а семья Мартинелли увязла в долгах. Элса беспрестанно подсчитывала. Пока получалось, что им с Лоредой придется собрать три тысячи фунтов хлопка, только чтобы выплатить долг. Но при этом нужно платить за аренду и покупать еду. И с приходом зимы этот порочный круг начнется заново. Ей не выбраться отсюда.

Как только дети уходили в школу, она отправлялась искать работу. В удачные дни ей удавалось заработать сорок центов: пропалывала сорняки, стирала, убиралась в домах. Каждую неделю они втроем ходили в Армию спасения, чтобы разжиться вещами из отданных на благотворительность.

В апреле она принялась считать дни: скоро она официально станет резидентом штата и сможет получить пособие. Ей больше и в голову не приходило отказаться от правительственной помощи.

В назначенный день она проснулась рано, приготовила детям оладьи на воде, налила каждому по полстакана разбавленного яблочного сока, который квартами продавали в магазине компании.

Заспанные дети оделись и побрели в туалет, к которому уже выстроилась очередь.

Когда они вернулись, Элса дала каждому по две оладьи с ложкой драгоценного джема. Дети пристроились рядышком на кровати.

– Тебе нужно поесть, мама, – сказала Лореда.

У Элсы сжалось сердце от взгляда на дочь: четырнадцать лет, очень худое лицо, выступающие скулы. Клетчатое платье висит на тоненьком теле, ключицы выпирают.

Ей бы сейчас на танцы ходить, впервые влюбиться…

– Мама? – окликнула ее Лореда.

– Ох, извини.

– У тебя что, голова кружится?

– Нет. Совсем нет. Просто задумалась.

Энт засмеялся:

– Ни к чему тебе думать, ма. Ты сама знаешь.

Энт встал. Ему только исполнилось девять – мосластые локти и коленки слишком массивные для тонких, точно палки, рук и ног. За последние несколько месяцев он нашел друзей и снова начал вести себя как обычный мальчишка: отказывался стричься, избегал материнских нежностей и звал ее «ма».

– Угадайте, какой сегодня день, – сказала Элса.

– Какой? – спросила Лореда, не поднимая головы.

– Мы получим пособие, – обьявила Элса. – Настоящие деньги. Я смогу начать выплачивать наш долг.