Кристин Ханна - Четыре ветра [litres]

На Главной улице царило непривычное оживление. Мужчины в костюмах и женщины в нарядных платьях стекались к кинотеатру, афиша на стене которого сообщала о городском собрании.

Лореда вошла в библиотеку и направилась к стойке выдачи книг.

Она протянула «Манифест» миссис Квисдорф.

– И что же мы узнали из этой книги? – спросила миссис Квисдорф, понизив голос, хотя других посетителей, кажется, не было. Библиотека почти всегда пустовала.

– Все дело в классовой борьбе, правда? Крепостные против землевладельцев на протяжении всей истории. Маркс и Энгельс правы. Если бы существовал только один класс и все работали на общее благо, мир был бы намного лучше. Тогда бы деньги забирала себе не горстка капиталистов, а они распределялись между теми, кто работает. А сейчас богатые богатеют, бедные же беднеют.

От каждого по способностям, каждому по потребностям. Миссис Квисдорф кивнула:

– Это общая идея. Но кто знает, возможно ли такое.

– А что это в кинотеатре происходит? Я думала, он закрыт.

Миссис Квисдорф посмотрела в окно.

– Городское собрание. Вот она, политика, прямо у нас под носом.

– А меня пустят?

– Собрание общедоступное, однако… Знаешь, иногда лучше изучать политику с безопасного расстояния. В исторической перспективе. В реальности она может оказаться довольно-таки безобразной.

– Но как они меня остановят? Я теперь резидент штата.

– Да, но… Только будь осторожна.

– Не сомневайтесь, я буду осторожна, миссис К., – ответила Лореда.

На улице вовсю светило жаркое, почти летнее солнце. Лореда вывернула из переулка на Главную улицу, миновала благотворительную столовую с неизменной очередью и, смешавшись с принаряженной толпой, вошла в кинотеатр.

По бокам сцены занавес из красного бархата. Затейливая резьба на деревянных панелях тускло отсвечивала позолотой. За несколько минут зал заполнился почти до отказа.

Лореда устроилась на ступеньке в проходе рядом с мужчиной в черном костюме и шляпе. От сладковатого дыма сигары у него во рту ее замутило.

На сцену вышел человек, занял место за трибуной.

Гомон стих.

– Спасибо вам, что собрались здесь. Мы все знаем, почему мы тут. В 1933 году учредили Федеральную администрацию по оказанию помощи в чрезвычайных ситуациях, чтобы поддерживать людей, прибывающих в наш штат. Тогда мы не знали, что сюда хлынут огромные толпы мигрантов. Как не знали мы, что многие из них окажутся иждивенцами. Что пожелают жить на пособие. Сейчас президент Рузвельт предпочитает поддерживать предпринимателей, а потому федеральных пособий мигрантам больше не выплачивают, но наш штат продолжает платить тем, кто прожил тут больше года. И, честно говоря, у штата просто нет для этого ресурсов.

Иждивенцы?

Встал мужчина и обратился к залу:

– Говорят, они не хотят работать на сборе урожая. Да и зачем им? Они же отлично живут на пособие. Которое платят из моих налогов!

– Что, если не хватит рабочих рук, чтобы собрать весь наш хлопок?

– А как насчет чертова палаточного лагеря, который федералы строят в Арвине? Это же будет рассадник агитаторов. Им там вроде бы и чертову медицинскую помощь собираются оказывать.

Поднялся еще один человек. Лореда узнала мистера Уэлти. Он обожал расхаживать по лагерю, выставив пузо и свысока поглядывая на арендаторов.

– Эти проклятые пособия избаловали бездельников оки, – сказал Уэлти. – По-моему, в сезон сбора урожая нужно прекратить выплату всех пособий. Что, если они захотят организовать профсоюз? Забастовку мы себе позволить не можем.

Забастовка .

Ведущий поднял руку, успокаивая зашумевший зал.

– Вот почему мы сегодня собрались здесь. Администрация штата Калифорния разделяет ваши опасения. Урожай – а значит, и ваши доходы – не пострадает, мы этого не позволим. Штат знает, как важен урожай для нашей экономики. Однако мы также знаем, как важно справиться с болезнями в лагерях ради безопасности наших детей. Нам нужно построить школу только для мигрантов и больницу только для мигрантов. Пусть держатся отдельно.

– Проклятые коммуняки на прошлой неделе мутили народ в моем хозяйстве. Забастовщиков необходимо извести на корню.

Какой-то человек шел по проходу с такой непринужденной уверенностью, словно кинотеатр принадлежал ему. И его совершенно не смущал запыленный, видавший виды костюм. Лореда выпрямилась.

Джек.

– Эти люди – американцы ! – сказал Джек. – Вы совсем стыд потеряли? По-вашему, пусть гнут на вас спину, когда хлопок созреет, а как только соберут все до последней коробочки, вы их попросту вышвырнете, будто они мусор. И вы всегда так поступали с теми, кто собирает для вас урожай. Деньги, деньги, деньги. Вот единственное, что вас волнует.

В зале поднялся крик. Люди вскакивали, орали, потрясали кулаками.

– Мужчина не может прокормить семью, получая один цент с каждого собранного фунта хлопка. Вы это прекрасно знаете, и вы их боитесь. И правильно делаете. Если собаку долго пинать, она начнет кусаться.

По проходу уже спешили двое полицейских. Ухватив Джека за локти, они потащили его от сцены к выходу.

Лореда выбежала вслед за ними и сощурилась от слепящего солнца. На тротуаре она заметила стопку листовок, ветерок уже подхватывал листки и нес их по улице.

Рабочие! Объединяйтесь ради перемен!

Джек лежал на земле, раскинув руки и ноги. Шляпа валялась рядом.

– Джек! – закричала Лореда. Она кинулась к нему, упала на колени.

– Лореда.

Джек с кряхтеньем приподнялся, нахлобучил шляпу и улыбнулся Лореде.

– Моя маленькая ученица-коммунистка. Как поживаешь, черт возьми?

Как он может улыбаться, когда у него весь висок в крови?!

Завыла полицейская сирена.

– Пойдем. – Джек встал, взял девочку за руку. – На этой неделе я провел в тюрьме достаточно времени.

Он сгреб листовки, сунул в карман и повел Лореду через улицу – в закусочную.

Джек сел за стойку, Лореда забралась на табурет рядом с ним. Промокнула кровь на виске Джека салфеткой.

– Ну что, я теперь выгляжу как разбойник?

– Не смешно, – сказала Лореда.

– Да. Не смешно.

– Из-за чего все это?

Джек заказал у бармена для Лореды шоколадный молочный коктейль.

– Цены на хлопок падают. Это плохо для промышленности и плохо для рабочих. Хозяева волнуются.

Лореда так быстро всосала сладкий коктейль, что у нее зашумело в голове.

– И поэтому созвали собрание, поэтому накинулись на вас?

– Накинулись они на меня, потому что не желают ставить вас вровень с собой. Боятся, что вы объединитесь в профсоюзы, потребуете справедливой оплаты. Так называемая блокада против бродяг закончилась, границы штата снова открыты, и мигранты стекаются со всех сторон.