Кристин Ханна - Четыре ветра [litres]

– Где он? – спросила Джин в особенно жаркий день в конце августа.

В такой нестерпимый зной вонь в лагере стояла чудовищная, ну и что с того. Женщины радовались, что могут провести немного времени вместе.

– Кто? – Элса сделала глоток едва теплого чая.

Джин посмотрела на Элсу особым, понятным обеим взглядом.

– Ты знаешь, о ком я.

– Джек, – ответила Элса. – Я стараюсь не думать о нем.

– Старайся лучше, – усмехнулась Джин. – Или просто признай, что он засел в твоих мыслях.

– Мне с мужчинами в прошлом не везло.

– Знаешь, в чем смысл, Элса? Прошлое прошло. Фьють – будто его и не было.

– Говорят, что те, кто не помнит своей истории, обречены повторять ее.

– И кто это говорит? Я такого никогда не слышала. Я бы сказала, те, кто держится за прошлое, упускают шанс на будущее.

Элса повернулась к подруге.

– Господи, Джин. Посмотри на меня. Я даже в лучшие годы – молодые, сытые, чистые – не была красивой. А теперь…

– Ах, Элса. У тебя о себе неправильное представление.

– Даже если это и так, что тут поделаешь. Слова, которые тебе говорят родители, и слова, которые тебе не говорит муж, становятся зеркалом, правда? Ты видишь себя такой, какой они видят тебя, и как бы далеко ты ни ушла, зеркало это всегда с тобой.

– Так разбей его, – сказала Джин.

– Как?

– Камнем.

Джин подалась к подруге и веско проговорила:

– Я тоже зеркало, Элса. Не забывай.

Хлопок созрел .

Новость разнеслась по лагерю Уэлти сухим сентябрьским днем. Воздушные белые пушинки парили над плантацией, поднимались в чистое голубое небо. Объявления на каждом домике и палатке приглашали всех завтра в шесть утра быть готовыми к сбору. Элса надела штаны, блузу с длинными рукавами и приготовила завтрак, потом разбудила детей. Сидя на кроватях, они молча ели горячую сладкую поленту. У Элсы сжималось сердце, когда она думала, что сегодня они будут собирать хлопок вместе с ней. Особенно ее тревожил Энт. Но они не стали устраивать дискуссию по этому поводу. В прошлом году они были такими наивными – Элса думала, что дети будут учиться, а она заработает достаточно, чтобы и прокормить, и одеть их, и дать им крышу над головой. Теперь-то она знала, что все это иллюзии. Они провели в штате достаточно времени и понимали: хлопок – это их хлеб насущный. Даже детям придется вкалывать на плантациях.

Им ничего не оставалось, как вступить в тот порочный круг, куда их загоняли хозяева: жить в кредит, множа долги, не зарабатывать достаточно, даже с учетом пособия, чтобы вырваться из этого круга. Им всем придется собрать немало хлопка, чтобы просто выплатить долг, и тогда зимой можно будет снова жить в кредит. Элса скатала хлопковые мешки, наполнила фляги водой, собрала еду и повела детей к ряду поджидающих грузовиков.

– Ты, – сказал бригадир, указав на Элсу. – Вас трое?

Элсе хотелось сказать «нет».

– Да, – ответила Лореда.

– Мальчонка-то тощий, – заметил бригадир, сплюнув табачную слюну.

– Он сильнее, чем кажется, – сказала Лореда.

Бригадир достал из кузова три двенадцатифутовых полотняных мешка.

– Идите на восточное поле. Полтора доллара за каждый мешок. Запишем их на ваш счет.

– Полтора доллара! Это же грабеж среди бела дня, – сказала Элса. – И у нас свои мешки есть.

– Если живете на земле Уэлти, берите мешки Уэлти. – Бригадир в упор посмотрел на нее. – Вам работа нужна?

– Да, – быстро ответила Элса. – Дом десять.

Он кинул им три длинных мешка. Элса с детьми забрались в кузов, куда уже набились сборщики, которых привезли из другого лагеря. Они доехали до поля Уэлти в пяти милях, там каждому выделили свой ряд. Элса развернула длинный мешок, пристегнула его к плечу так, чтобы он тянулся за ней, а потом показала Энту, как это делается. Мальчик выглядел таким крошечным с этим мешком. Элса с Лоредой долго объясняли ему, как собирать хлопок, но было ясно, что науку Энту придется постигать на собственном опыте, расплачиваясь исколотыми в кровь пальцами.

– Хватит на меня так смотреть, ма, – сказал Энт. – Я тебе не малыш.

– Ты мой малыш, – вздохнула Элса.

Энт закатил глаза.

Удар в гонг объявил о начале дня.

Элса наклонилась и приступила к работе. Коробочки хлопка, усеянные шипами, тут же искололи ладони. Она срывала коробочку, очищала ее от листьев и прутиков и опускала в мешок белые комки хлопка.

Не думай об Энте.

Она снова и снова повторяла одни и те же действия: сорвать, очистить, положить в мешок.

Солнце поднималось все выше, кожа у Элсы уже горела, а от пота, что собирался за воротником, ожоги саднили еще сильнее. Мешок тяжелел с каждым шагом, она волокла его уже с усилием.

К обеду температура перевалила за сто градусов.

Автоцистерна проехала вдоль поля и остановилась в конце рядов. Чтобы попить воды, нужно было пройти почти милю.

А на краю поля столпились люди – сотни людей. Надеющиеся получить работу готовы были стоять под палящим солнцем бесконечные часы, готовы были умирать на поле за любые гроши, лишь бы накормить семью.

Элса машинально срывала хлопковые коробочки, и с каждым мгновением, каждым вдохом в ней нарастала злость от того, что ее детям приходится работать тут.

Когда мешок набился до отказа, она поволокла его к очереди у весов.

К ней присоединилась Лореда. Обе раскраснелись, взмокли от пота, тяжело дышали.

– Могли бы и туалет здесь поставить, не разорились бы, – буркнула Лореда, утирая лоб.

– Тихо, – резко сказала Элса. – Смотри, сколько народу хотят занять наши места.

Лореда оглянулась.

– Бедняги. Им еще хуже, чем нам.

По грунтовке с грохотом пронесся грузовик, подняв облако пыли. На борту стилизованная хлопковая коробочка и надпись «Фермы Уэлти».

Грузовик резко остановился. Из него вылез мистер Уэлти, массивный, рослый. Густые седые волосы торчали из-под фетровой шляпы, словно хлопковые волокна. В кузове грузовика лежали катушки колючей проволоки.

Все прекратили работать, обернулись.

«Хозяин, – зашептались сборщики. – Это хозяин» .

Уэлти взобрался на площадку, где стояли весы. Обвел взглядом свои поля, затем толпу бедолаг, ожидающих работы.

– В этом году мне пришлось посадить меньше хлопка, скажите спасибо чертовым федералам. Хлопка меньше, а желающих собирать его больше. Поэтому я срезаю оплату на десять процентов.

– На десять процентов?! – закричала Лореда. – Мы не можем…

Элса зажала ей рот рукой.

Уэлти посмотрел прямо на Элсу и Лореду.

– Кому-то не нравится? Либо соглашайтесь на уменьшение расценок, либо уходите. Вон желающих по десять человек на место. Мне все равно, кто мой хлопок собирает. – Он выдержал паузу. – И кто живет в моем лагере.

Все молчали.

– Я так и думал, – сказал Уэлти. – Возвращайтесь к работе.