Виталий Гладкий - Колыбель богов

Он лежал отдельно, рядом с драгоценными безделушками (возможно потому, что его рукоять была увита золотой проволокой — для красоты), возле которых толпились преимущественно женщины. А оружие им как-то без надобности, поэтому на кинжал никто из них внимания не обращал. Мало ли всякого воинского оснащения продаётся на рынке; на Стронгили и на Крит его свозили со всей Ойкумены. Оно всегда ценилось высоко, но все торговцы знали, что кефтиу, подданные миноса, весьма состоятельны, поэтому оружие покупают охотно, невзирая на его большую стоимость.

У Даро загорелись глаза — вот бы приобрести этот клинок, сделанный из неизвестного металла! У него был старый, изрядно выщербленный бронзовый кинжал, и хорошо наточить его, чтобы убрать щербины, не было никакой возможности. А что за воин без надёжного оружия?

Решительно отбросив все сомнения, Даро протиснулся поближе к торговцу и небрежным тоном, будто кинжал его совсем не интересовал (он даже не глядел на него; одна из уловок торговцев, которым дед усиленно обучал внука), сказал на языке финикийцев:

— Приветствую тебя, купец! Э-э… сколько хочешь за это? — И Даро ткнул пальцем в керамическую, ярко раскрашенную фигурку какого-то ханаанского божка.

На удивление, жители Стронгили их охотно покупали, но не для поклонения, а ради украшения своих жилищ. И, как все товары финикийцев, эти изваяния стоили не дёшево.

— О-о! — огромные глазищи финикийца округлились, и со своим крючковатым носом он вдруг стал похож на изрядно удивлённую встопорщенную сову. — Кефтиу знает язык божественного Ханаана?!

— А почему бы и не знать? Всем известно, что лучше торговцев Ханаана не сыскать во всём Уазит-Ойрет — Очень Зелёном море. Поэтому говорить на вашем языке для меня большая честь, — польстил Даро финикийцу.

И попал в точку. Финикиец расплылся в доброжелательной улыбке, поцокал от удовольствия языком, но всё равно уступчивости не проявил; он назвал наименование и такое большое количество товаров, на которые можно обменять аляповатую поделку, что на них можно было прикупить быка. Даро лишь мысленно рассмеялся; да уж, финикиец никогда своего не упустит, хоть ты ему мёдом везде намажь. Но это было всего лишь начало игры.

Услышав цену божка, Даро кисло поморщился и сделал вид, что хочет уйти.

— Погоди, юноша! — воскликнул финикиец.

Его торговая натура взбунтовалась; купец не мог так просто отпустить вероятного покупателя.

— Я согласен уступить это прекрасное изваяние, убрав треть от заявленной цены! — продолжил финикиец торжественным тоном, притом с таким видом, будто делал Даро огромное одолжение.

Юноша не желал ввязываться в длинный спор о цене совсем ненужной ему вещи, хотя в другое время он с удовольствием бы попрактиковался в торговом словоблудии, очень важном для кибернетоса. Даро решил «покапризничать», чтобы сбить спесь с финикийца.

— Я не возьму эту фигурку и за полцены! — отрезал он решительно.

Купец несколько растерялся. Он видел, что юноша одет богато, а значит, ему есть чем заплатить. Тем более, что у его пояса висел явно не пустой кожаный кошелёк. Но потом востроглазый финикиец разглядел золотое кольцо-печатку на руке Даро с выгравированным на нём изображением корабля и понял, что перед ним молодой кибернетос. А значит, обмануть его трудно, даже невозможно — мореплаватели-кефтиу знали толк в торговле не хуже, чем купцы Ханаана. Но сдаваться финикиец не хотел, иначе он просто потерял бы к себе уважение.

— У тебя конечно же есть на примете какая-нибудь красавица, — вкрадчиво сказал торговец. — Подари ей эти серьги со смарагдосом [72] Смарагдос — древнегреческое название изумруда. ! — Он показал Даро и впрямь великолепную драгоценность — золотые подвески с большими зелёными камешками. — И она точно будет твоя.

Серьги и впрямь были хороши. Даро сделал вид, что колеблется, но о цене спрашивать не стал, хотя ханаанин и ждал этого. Ведь если торговец «ведёт» за собой покупателя, навязывает ему свою волю, значит, тот обязательно раскошелится и заплатит столько, сколько потребует продавец.

— Нет! — решительно ответил юноша. — Серьги я покупать не буду! — И сразу же поспешил «утешить» торговца: — Разве только ради того, чтобы не обидеть столь достойного господина, как твоя милось… м-м… — Он сделал вид, что ищет глазами хоть что-то среди вещей, выставленных на продажу, наконец остановил взгляд на приглянувшемся ему кинжале, изобразил колебания, а затем снисходительно продолжил: — Пожалуй, куплю у тебя этот ножик, — сказал он, небрежным взмахом руки указывая на оружие.

— Ножик?! — взвился финикиец, будто его ткнули шилом в заднее место. — Да знаешь ли ты, что это хе-реба, знаменитый кинжал народа канесили [73] Канесили, несили — самоназвание хеттов, индоевропейского народа бронзового века, обитавшего в Малой Азии и основавшего Хеттское царство (Хатти). Хетты захватили территорию древних хаттов, которые обладали технологией обработки железа. В эпоху бронзового века железный кинжал стоил очень дорого. !

— И чем же он знаменит?

— О боги, святая простота… — Торговец поднял глаза вверх и сложил руки в молитвенном жесте. — Я, Ахирам из Сидона, клянусь Баал-Шамимом — Владыкой Небес, что лучше этого клинка не найти во всей Ойкумене! Он сделан из металла, который упал с небес!

Даро некоторое время молчал, словно переваривая услышанное, а затем неуверенно молвил:

— Ну, если так… Тогда, наверное, стоит поторговаться.

— Ха! — воскликнул Ахирам. — Поторговаться! Какие глупости! Смотри!

Он положил на стол медный брусок толщиной в два пальца и перерубил его резким ударом кинжала, который говорил о том, что финикийцу воинское искусство отнюдь не чуждо.

— Взгляни! — Он показал острое лезвие клинка. — Ни одной зазубрины! Кинжал выше всяких похвал!

— Что ж, достойное оружие, — солидно подтвердил его слова Даро. — И сколько ты хочешь за него?

Конечно же, Ахирам не был бы финикийцем, не заломив совсем уж несусветную цену. Даро саркастически ухмыльнулся.

— Уважаемый Ахирам! По-моему, я хочу купить у тебя не весь твой товар, а всего лишь кинжал. Да, он неплох, но ещё неизвестно, как этот клинок поведёт себя в бою. По правде говоря, мне торговаться недосуг — спешу, поэтому предлагаю тебе достойную, поистине царскую цену.

С этими словами Даро полез в свой кошелёк и достал оттуда две великолепные чёрные жемчужины.

Маслянистые глаза Ахирама жадно блеснули, что не укрылось от взгляда юноши. Даро мысленно рассмеялся; ещё бы, уж кто-кто, а финикийцы знают истинную цену чёрного жемчуга, на который особо падки правители.

— Ну как, договорились? — спросил юноша.

— Юный господин, наверное, шутит, — снова завёл своё финикиец обиженным тоном.