Виталий Гладкий - Колыбель богов

Какое-то время в опистодоме царила напряжённая тишина. Сивилла полностью отрешилась от действительности, даже прикрыла веки. Даро терпеливо ждал. Неожиданно сивилла широко распахнула совершенно безумные глаза и издала дикий вопль. Даро даже отшатнулся назад от испуга.

Дальнейшее ему запомнилось смутно. Похоже, дым из курильницы подействовал и на него. Сивилла что-то быстро-быстро говорила, большей частью совершенно бессвязно, а стоявшая рядом жрица внимательно слушала, шевеля губами; наверное, повторяла вслед за сивиллой то, что она вещала. Но Даро всё равно ничего не мог понять, хотя и старался вслушиваться в речь сивиллы, время от времени перемежающуюся дикими вскриками.

Но вот голова пророчицы начала клониться книзу, её речь превратилась в тихое бормотанье, и две жрицы подхватили её под руки, чтобы она не свалилась с дифра. Совсем замороченный Даро, который абсолютно ничего не понял, что там пророчествовала сивилла, пошатываясь, вышел наружу и глубоко задышал, стараясь выгнать из лёгких противный сладковатый дым. Вскоре к нему присоединились молодая жрица, — как понял юноша, постоянная спутница сивиллы.

— Слушай и крепко запомни откровение провидицы! — сказала она строгим голосом.

И заговорила стихами:

— И это всё? — спросил совсем сбитый с толку Даро.

— Да, — ответила жрица. — Тебе мало?

— Ну не так чтобы... Но я ничего не понял!

Жрица скупо улыбнулась и ответила:

— Со временем всё поймёшь...

Всю дорогу до Крита Даро думал о двух вещах: о том, как он встретится с Атенаис, и о пророчестве сивиллы. На удивление, ветер был попутным — всё время дул с северной стороны, что сильно тревожило главного кибернетоса.

— Странно... — бурчал Атеа. — В это время так не должно быть!

«Ничего странного,— думал Даро. — Это боги помогают нам быстрее добраться до Крита, чтобы я поскорее мог свидеться с моей любимой Атенаис». Он уже совсем уверовал, что его постоянно поддерживают высшие силы, и был абсолютно уверен, что с ними ничего не случится до прибытия в Аминисо.

Конечно же Даро не ошибся — на берегу стоял старый Акару, призывно подняв над головой лавровую ветвь. Так обычно встречали моряков, вернувшихся из героического похода. Посольская флотилия причалила, на берег важно сошёл Видамата со своей свитой и Атеа, затем начали разгружать коней и колесницы, и только потом, отдав распоряжение кибернетосу Пайону и проревсу Зеро, чтобы они, прежде чем покинуть корабль и отпустить гребцов по домам, хорошенько прибрались на эпакриде, и Даро наконец ступил на изрядно просоленные толстые доски причала.

— Деда... — Глаза юноши увлажнились.

— Думал, что больше не свидимся, — сказал Акару, когда они обнялись и наговорили друг другу много ласковых слов.

— Почему?

— Последнее время творится что-то нехорошее. Остров постоянно трясёт. На море гуляют волны огромной высоты. Вам здорово повезло, что уже несколько дней царит затишье. Рыбаки боятся выходить в море, потому что их хлипкие лодчонки переворачиваются. Многие уже утонули. А на Стронгили вообще случилось страшное землетрясение, которое разрушило много домов. Его жители начали перебираться на Крит со всем своим имуществом. Жрецы-предсказатели говорят, что это только начало больших бедствий. Будто бы Перито, правитель Стронгили, чем-то прогневил богов, и теперь остров ждёт расплата за его грехи. Все ждут чего-то ужасного. Но что именно должно случиться, никто не знает.

Даро помертвел, вспомнив предсказание сивиллы. Дед заметил состояние внука и встревожился.

— Что с тобой?! — спросил он заботливо. — На тебе лица нету.

— Я был в Герайоне, который находится возле Микен, — глухо ответил Даро. — И выслушал предсказание сивиллы...

— Расскажи! — потребовал Акару.

Юноша выложил всё деду как на духу. Он запомнил не только слова стиха, которым жрица, помощница сивиллы, изложила бессвязные выкрики пророчицы в понятном виде, но и её интонации.

— Всё это нужно хорошо обдумать, — мрачно сказал старый кибернетос. — Сивилла зря не скажет. Ладно, это потом... А пока пойдём ко мне. Примешь ванну, переоденешься, отметим нашу долгожданную встречу — и беги. Ты ведь торопишься в Коносо? И явно не на приём к миносу... — При этих словах Акару хитровато сощурился.

Даро улыбнулся.

— Ты угадал, деда, — ответил он и мечтательно вздохнул.

— Ах, молодость! Будь у тебя крылья, ты не задержался бы в Аминисо ни на миг. Всё верно — тебя ждёт твоя верная Атенаис, а я, старый пень, вроде как и без надобности.

— Не говори так! Ты же знаешь, как я по тебе соскучился и как сильно тебя люблю.

— Знаю, знаю... Ты тоже моё главное сокровище, и мне понятны твои душевные порывы. Но всё равно тебе нужно смыть с тела морскую соль и подкрепиться. А там лети, голубок, к своей голубке...

Удивительное дело, но Атенаис ждала его у входа в лабиринт. Она вся буквально лучилась от счастья, хотя по её лицу было видно, что девушка сильно устала.

— Я знала... Я знала, что ты сегодня придёшь с моря! — задыхаясь от волнения, молвила девушка, обвивая руками, перепачканными в краске, мощную шею Даро.

— Как ты могла знать? — удивился юноша.

— А очень просто. Я только что закончила фреску, которую начала, когда ты уплыл в Микены. Помнишь тех двух птиц?

— Да, — коротко ответил Даро.

И не покривил душой — прощальные слова Атенаис о том, что ей открыла Тейе Матере во сне, всё время были у него голове. В конечном итоге он полностью уверовал в то, что преодолеет любые препоны и опасности и обязательно вернётся в Коносо, где его встретит любимая. Так оно и вышло.

— Идём, — сказала Атенаис, взяв Даро за руку. — Покажу тебе то, что у меня получилось...

Даро был изумлён до глубины души. Атенаис превзошла сама себя. В центре фрески на светлом фоне царствовала прекрасная голубая птица, которая сидела на камне. На дальнем плане виднелся пейзаж — скалы, дикие розы, ирисы, трава... Чередование ярких и сочных цветов было настолько натуральным, что картина казалась окном в живую природу. Голубая птица вот-вот должна была вспорхнуть навстречу другой, парящей в небесной выси, где они объединятся и дальше полетят вместе. Картина была наполнена жизнью и буквально дышала каким-то особенным спокойствием и гармонией.