Стейн Угельвик Ларсен - Кровавая бойня в Карелии. Гибель Лыжного егерского батальона 25-27 июня 1944 года

С детства я помню, что у отца часто бывали кошмары, но я не знала, почему. Надо сказать, что это было гениально со стороны моих родителей не говорить ничего детям. Нам сказали только, что у некоторых людей бывают такие проблемы. Просто-напросто. Мы все трое поняли и не задавали больше вопросов. На ногах у отца было множество шрамов. Это также были следы боев в лесах на Капролате.

Отец умер 13 июня 2010 года. Я была единственной, кто успел приехать и застать его в живых. Я приехала утром и сказала ему несколько добрых слов и подумала, что вот умирает совершенно удивительный человек. Я сказала, что он очень много значил для меня. И тут произошло нечто странное. Он повернул ко мне голову и сказал: “Пока!”. Потом отвернулся, вздохнул в последний раз и умер. До этого он ничего не говорил с 20 мая, когда у него случился инсульт».

Эдмунд Ролл рассказывает: «Наша 3-я рота обосновалась на высоте Капролат, которая находилась на поросшем лесом гребне кряжа к северу от высоты Хассельман. С севера и юга были озера. На юге – Сапожное озеро. Единственное сообщение с другими опорными пунктами проходило по узкой лесной тропе, на которой в сильно заболоченных местах лежали сколоченные бревна.

Аксель Стеен из Мёре стал командиром роты. До войны он окончил военное училище для младшего командного состава, а совсем недавно высшее военное училище в Тёльце в Германии. До того как он стал командиром нашей роты, он был командиром взвода в немецком полку. Все наши “ребята” его очень любили. Во время боя на Капролате его тяжело ранило осколком снаряда в живот, но пока была телефонная связь с батальоном, он регулярно направлял донесения о ходе боя. Аксель оказался среди тех, кто не вернулся домой.

В начале июня Капролат посетил командир дивизии генерал Крюгер вместе со своим штабом. После визита генерала и по причине активности русских в наших опорных пунктах пошли слухи о возможном отступлении. Однако вместо этого наши позиции были укреплены и расширены. В начале июня командование Лыжным егерским батальоном принял командир разведывательного батальона Альбрехт, поскольку норвежский командир батальона [Фруде Халле], к сожалению, находился в служебной командировке в Норвегии. Поэтому, возможно, что донесениям от наших рот об активности русских не придавалось такого значения и их оказалось недостаточно для принятия решения об отступлении.

На Иванов день к нам приехали гости из батальона. Они привезли специальный праздничный паек и в том числе шоколад, карамель и водку. Как и на 17 мая, командир роты разрешил установить праздничный шест, и мы соревновались, доставая висевшие на нем всякие вкусности. Зажгли костер. Австриец Плацек пришел со своей гитарой. Мы собирались отпраздновать Иванов день с песнями и музыкой, как подобает по норвежскому обычаю.

Атака на Капролат началась около четырех-пяти утра 25 июня. Шел дождь и дул холодный северный ветер. Наступление началось с атаки на дозорный пункт на позиции Визель I, однако они едва ли могли противостоять сильному минометному огню и хлынувшей на них русской пехоте. Нескольким оставшимся в живых бойцам удалось подняться на вершину высоты, в том числе Хансу из Северной Норвегии [Ханс Хансен из Тромсё]. Он получил ранение пулей или осколком в живот. Ханс не вернулся домой. Чудо, что 18-летнему Коре Эрбеку из Эльверума, 1926 года рождения, удалось выжить после атаки на Визель I. Он остался невредим и бродил в течение 4–5 дней по непроходимой чаще и болотам, пока не был взят в плен бойцами русского женского подразделения недалеко от Мурманской железной дороги, в 30 километрах на северо-восток. Он вернулся в Норвегию после полутора лет плена. Я встретил Коре год тому назад. Мы не виделись почти 42 года.

Два наших опорных пункта внезапно оказались окруженными целым российским полком, который сначала атаковал Капролат, а затем Хассельман. Командир роты сообщал, что к нам идет подкрепление, но оказалось, что они не смогли пробиться через множество русских постов. Им пришлось отступить…»

В интервью Ролф более подробно рассказал о наступлении русских: «Русские налетели на нас внезапно. Мины, которые мы разместили в лесу на деревьях перед наблюдательным постом, не взрывались, хотя мы лихорадочно пытались выдернуть чеку спускового устройства. Враг мог спокойно собирать их как спелые фрукты. Суматоха охватила внезапно весь гребень высоты. На опушке леса перед минным полем показались сотни русских, огонь гремел из всех стволов. Мы отвечали пулеметной стрельбой и видели падающие фигуры. После короткой паузы русские снова начали стрелять – из пулеметов, автоматов и винтовок летел непрерывный поток снарядов на наши бункеры и окопы. Бревенчатые стены бункеров разлетались в щепки, а очереди из ужасных пулеметов срезали заросли кустарника и взрывали комья земли. Мы не могли высунуть головы из окопа и ответить огнем…

В первую ночь в окопах почти никто не спал. Каждый внимательно следил за порученным ему участком. Как только за колючей проволокой начиналось малейшее движение, мы стреляли. Нам отвечали тем же. Мы не могли выпрямиться и передвигались ползком, прячась за камнями и пнями.

Эта позиционная война продолжалась до пяти часов утра. Тогда началась новая атака, на этот раз при поддержке тяжелого вооружения. Начали падать снаряды. Сначала один за другим, потом градом. Земля и крупные камни, разлетаясь, сыпались на нас. Огромные деревья разбивались в щепки. Бункер, находившийся перед проходом в минном поле, получил прямое попадание и рухнул. Посреди этого ада из огня и дыма русские вновь попытались форсировать поле. И снова им пришлось отступить, потому что мы ответили огнем, а также потому что в них попадали их же снаряды.

Спустя сутки почти непрерывного боя русские совсем не продвинулись. К тому же у них были большие потери убитыми и ранеными.

Нам тоже пришлось туго. Несмотря на хорошие укрепления, за этот первый день у нас было много убитых и тяжелораненых. Последние 24 часа мы почти не спали. От базы снабжения мы получили по пачке хрустящих хлебцев. Кухонный бункер с большим запасом провизии рухнул в результате прямого попадания. Запас боеприпасов сильно сократился. Так что накануне новой ночи на Капролате ситуация была не из лучших.

Следующее утро встретило нас опять свистом снарядов, но на этот раз они прилетели издалека. Это были немецкие снаряды из полка, который вступил в бой. Помощь наконец-то пришла!

Однако радость оказалась недолгой. Снаряды больше помогли русским, чем нам. Они залетали слишком далеко и падали прямо за минным полем на наши позиции. Сразу же были убиты трое или четверо норвежцев. Несколько снарядов упали на минное поле и сдетонировали новые мощные взрывы. Однако они попали не туда, куда должны были попасть.