Стейн Угельвик Ларсен - Кровавая бойня в Карелии. Гибель Лыжного егерского батальона 25-27 июня 1944 года

После войны семья находилась в тяжелом положении в течение многих лет. У Ханса и Улы дома остались малые дети. Семья во многих отношениях была загнана в угол. Они сами сделали выбор – вступили в партию «Нашунал Самлинг» со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но знали ли они, что делают? Как нам понять их действия и правильно судить о них?

Три коротких письма из заключения дают представление о том, что чувствовали Ханс и его жена, пока он сидел в лагере Хавнос. Они пишут о повседневных делах и нуждах, а между строк чувствуется их забота друг о друге.

«Лагерь Хавнос, 9 . 10 . 1946

Дорогая Эбба,

Я получил твою посылку с варежками, шапкой, бельем и пр .

Получила ли ты маленькую посылку с одеждой, в которую я вложил книжку с картинками для Андерса?

Мне разрешено получить посылку с 3 кг яблок или посылку с едой весом 2 кг до конца октября . Я думаю, что лучше всего, если ты пришлешь мне то, что можно класть на бутерброды, например, варенье .

Что касается книг, то я хотел бы прочитать книгу Гуннара Рандерса об атомной бомбе . Я не помню ее названия .

Поговаривают, что некоторых из нас скоро переведут в другой лагерь в Эстфолле .

Я работаю на ведомство водных ресурсов – заготавливаю дрова на лесной вырубке . Там днем очень красиво . Я очень скучаю по тебе и по дому .

Твой Ханс

Привет маме, папе и Андерсу» .

Следующее письмо:

«Ханс Тараллруд

Комната 8

Тюрьма в Аским

Аским

Дорогая Эбба,

Пришли мне следующее:

Две пары портянок

Полотенце

Бриджи

Бумагу для письма, несколько конвертов и 1 карандаш

Фриш «Теория производства», «Заметки по экономической теории» . Это две толстые тетрадки с лекциями, которые лежат у Торгера

Записную книжку или бумагу для записей

Ханс

Не клади вещи для отца или Улы в мою посылку .

Ханс

Еду посылать не разрешено» .

А вот небольшое письмо от Эббы:

«Торнебю, 11 . 9 . 1946

Мой дорогой Ханс! Поздравляю с днем рождения! В этом году мы опять не можем провести этот день вместе . Прошло четыре года, с тех пор как мы праздновали этот день . Может быть, нам повезет в будущем году . Будем жить надеждой . Мы с Андерсом собираемся пойти после обеда в Туккун 33 33 Хутор в губернии Эстфолд. , чтобы отпраздновать день рождения . С нами пойдет еще Ингрид Сандволл . Ула у тети Ханны в Дрёбаке . У меня все хорошо . Я рада, что ты побывал у зубного врача . Мы занимаемся уборкой хлеба, и довольно успешно, несмотря на отвратительную погоду .

Всего тебе наилучшего, передай привет Уле и Эрику . Твоя Эбба» .

В 1972 году я осуществлял проект по опросу бывших членов «Нашунал Самлинг» об условиях их жизни во время войны и после нее. Один из вопросов касался причин, побудивших их вступить в партию «Нашунал Самлинг».

Ханс Тараллруд ответил так:

«1) Материалистическое учение Карла Маркса, господствовавшее в 30-е годы. Я считал сокращение рождаемости признаком упадка. Я был сильно этим озабочен и опасался гибели норвежской культуры.

2) Страх перед коммунизмом.

3) Я считал, что национал-социализм может принести спасение».

Можно ли считать, что эти три краткие формулировки дают реальную картину причин вступления в партию? Членам своей семьи Ханс сказал, что страх перед коммунизмом был важнейшей причиной. Можно, таким образом, считать, что для него это был вопрос совести. Он перестал бы себя уважать, если бы не пытался активно противодействовать коммунизму и вторжению Советского Союза в Норвегию.

Семья Тараллруд была одной из уважаемых семей в Рёмскуге, люди с вниманием относились к членам этой семьи и их идеям. Может быть, поэтому они раньше других подверглись общественному давлению, требовавшему занять определенную позицию по отношению к германской оккупации? Когда Ханс и Эбба вступили в партию «Нашунал Самлинг» 15 августа 1940 года, поражение Норвегии в войне было свершившимся фактом (соглашение о капитуляции было подписано 10 июня 1940 года), однако президиум Стортинга по-прежнему вел переговоры с немцами о будущем «новом порядке», в том числе о ликвидации Королевского дома и объединении всех норвежских партий в одну (переговоры о создании Государственного совета закончились 25 сентября 1940 года).

Об этих событиях Ханс ничего не пишет в своем дневнике. Они не были упомянуты и во время суда, но эти факты «витали в воздухе» и создавали неуверенность по всей стране.

Ула Тараллруд ответил на мой вопрос о причинах вступления в «Нашунал Самлинг» следующее:

«1) Я видел в партии “Нашунал Самлинг» возможность защитить норвежские интересы от немцев.

2) Я считал, что Россия представляет собой опасность».

После войны их семьи оказались изолированными, от них отвернулись прежние знакомые. Вместе держались только члены «Нашунал Самлинг». Со временем ситуация изменилась, и 1 января 1964 года Ула был назначен Христианской народной партией бургомистром Рёмскуга. Его переизбирали два раза! В Норвегии это было редкое событие, чтобы бывшему фронтовому бойцу и члену «Нашунал Самлинг» было оказано такое доверие.

Ула Тараллруд в должности бургомистра Рёмскуга. После войны он стал членом Общины пятидесятников и был представителем Христианской Народной партии в правлении коммуны (фото из частного архива)

Младшая дочка, 27.11.2013:

«В нашем доме не делали тайны из членства моих родителей в партии “Нашунал Самлинг” во время войны и участия моего отца в войне в качестве солдата СС на Восточном фронте. Я помню, как я сидела на табуретке рядом с умывальником, а мой отец стоял голый по пояс и брился. Я увидела у него на спине два шрама, оставшиеся от русских пуль. Он рассказывал, как снял сапоги, прежде чем броситься вплавь через озеро, а также о том, как он все время нырял, чтобы в него не попали пули. Сначала он доплыл до мыса, а потом снова плыл, прежде чем попал в безопасное место. Мне никогда не надоедало слушать этот рассказ.

После войны Ханс Тараллруд был осужден к шести годам тюрьмы. Он отсидел три года и пять месяцев. Первое время он отбывал наказание в здании школы города Аским, где заключенным давали очень мало еды и были плохие условия. В конце осени 1945 года их перевели в город Хавнос в Эстре Трёгстад. Там условия были лучше, так как заключенных использовали на работах на окрестных хуторах. Многие из них были крестьянами, привыкшими работать на хуторе. Конечно, отношение на хуторах к ним было разное, но многие крестьяне показывали, что ценят хорошую работу, давая заключенным хорошую еду. После солдатской жизни мой отец был рад, что остался в живых и вернулся в Норвегию. Это было все же лучше, несмотря на лишение свободы. Кроме того, вокруг него были единомышленники, осужденные победителями после военного поражения. Они не были уголовниками, а некоторые даже были его односельчанами.