Элисон Уэйр - Порочная королева. Роман о Екатерине Говард

По окончании трапезы король попросил Кэтрин посидеть с ним.

— Я видел вас в покоях королевы. Вам нравится там?

— Да, сир. Ее милость — хорошая госпожа.

— Да, она восхитительная леди. — Фраза прозвучала как-то ворчливо.

Он спросил, умеет ли она играть на музыкальных инструментах, и Кэтрин сказала, что умеет на лютне и вёрджинеле. Это очень порадовало короля. На него также произвели впечатление ее слова о том, что она поет, любит танцевать и хотела бы иметь лошадь, чтобы отправляться на прогулки верхом или даже охотиться.

— Увы, я бедна, ваша милость. Милорд отец мой умер в долгах.

— Я знаю, — сказал король. — Мне жаль вас. Посмотрим, что можно сделать, чтобы найти вам коня.

Вскоре после этого он ушел, но перед этим поднес руку Кэтрин к своим губам и поцеловал в весьма изысканной манере.

— Я еще увижусь с вами, Кэтрин, — пообещал король.

— Мне это было бы очень приятно, — ответила она и сделала низкий реверанс.

Когда король удалился, Кэтрин спряталась за спину дяди Норфолка и ждала, пока остальные гости не разойдутся. Наконец последний из них скрылся за дверями, и епископ Гардинер дал волю ликованию.

— Милорд герцог, все, кажется, сложилось как нельзя лучше! Дитя мое, король явно очень тронут вами. Вы сделали все прекрасно.

— Ты вела себя превосходно, — подхватил Норфолк. — Начало хорошее.

— Нужно развить успех, — сказал епископ. — На следующей неделе я приглашу его величество на ужин в узком кругу и сообщу, что мистресс Кэтрин тоже там появится. Если события будут развиваться так, как мы рассчитываем, я предложу королю использовать мой дом в любое время, когда ему понадобится уединение.

— Отличная идея! — провозгласил герцог.

Предложив Кэтрин руку, он проводил ее вдоль освещенной факелами пристани к барке. Судно плавно скользило по воде, а в голове у Кэтрин крутились воспоминания о прошедшем вечере: ей с трудом верилось, что сам король ухаживал за ней. Когда они причалили у лестницы в Ламбете, дядюшка посмотрел на нее с довольной улыбкой на устах:

— Мы можем гордиться тобой, племянница. Теперь тебе осталось только удержать интерес к себе короля.

Кэтрин затрепетала, осознав, как сильно все рассчитывают на нее. Казалось, будущее Англии принадлежит ей.

— Я постараюсь, — дала слово она и поспешила через спящий дом в свою комнату, где разбудила задремавшую Долли Доуби, чтобы та расшнуровала ей платье.

Кэтрин так утомилась, что повалилась в постель, но сон не шел. Король Англии был милостив к ней, и в его глазах светился огонек любви! Голова у нее шла кругом от радужных перспектив. Она лежала и лелеяла в сердце свою тайну.

В продолжение следующих двух недель епископ Гардинер устроил для короля несколько ужинов, пиров и приемов. Кэтрин присутствовала на всех. Было ясно, что Гардинер не меньше, чем дядя Норфолк, стремится к достижению поставленной цели и не оставит своих усилий, которые к тому же имели поддержку. Многие консервативно настроенные люди жаждали свержения Кромвеля и женитьбы короля на правоверной католичке. Разумеется, королева Анна была такой, но ее брак, как объяснил Гардинер, воплощал в себе альянс с немецкими лютеранами. Говоря это, он вздрогнул. Гардинер был человеком грозным, умеющим убеждать и властным. Дядя Норфолк говорил, что он главный защитник веры в Англии, кроме него самого, разумеется. Кэтрин не сомневалась, что вместе эти двое добьются желаемого.

Она не могла поверить, как быстро влюбился в нее король.

— Я стал мечтать о вас, Кэтрин, с первого раза, как только увидел, — сказал он ей во время третьей встречи, когда они сидели вдвоем, после того как епископ выпроводил из-за стола других гостей. — Меня привлекли ваша необыкновенная красота, замечательное достоинство и девичья скромность. — Он положил унизанную кольцами руку поверх ее руки.

— О, сир, я не стою таких похвал!

— Но вы стоите, Кэтрин, стоите! Вы очаровали меня миловидностью и свежестью, изысканной грацией и нежностью лица. Вы так миниатюрны и стали так дороги мне. Ваша юность оживила меня. Я чувствую себя новым человеком.

С таким пылким поклонником играть роль обожающей возлюбленной и отвечать на его ухаживания не составляло труда. Даже по прошествии двух недель голову Кэтрин все еще туманило сознание того, что за ней ухлестывает сам король, однако она удивлялась, как легко общаться с ним и — это она тоже начинала понимать — любить его. Можно ли было устоять перед такой любовью, такой добротой и снисходительностью к любым ее капризам и переменам настроения?

Да, она не любила его, как любила Гарри или Фрэнсиса, как продолжала любить Тома. Это была платоническая любовь, возникшая в ответ на обожание. И относиться к королю как к мужчине тоже пока не получалось. Пусть он берет ее руку и прикладывается к ней устами, пусть — она не возражала, но, когда король осмелился поцеловать ее в губы, Кэтрин не нашла в себе сил ответить, что — благодарение Господу! — было воспринято как свидетельство ее неопытности.

— Вас никогда не целовали, дорогая? Я научу. — И он продолжил поцелуй.

Она вытерпела это, притворяясь, что ей нравится иметь его язык у себя во рту. «Усилия окупятся», — заверила себя Кэтрин, не желая представлять, каково ей будет оказаться с ним в постели и сносить более интимные вторжения. Но она всегда сможет закрыть глаза и притвориться, что это происходит не с ней! Справится, если придется. Впервые Кэтрин почувствовала себя такой же амбициозной, как ее родные. Если покорность желаниям короля была платой за возвышение, она согласна заплатить. Вообще, ей хотелось, чтобы весь мир знал: король ухаживает за ней!

Он уже подарил ей лошадь — толстую кобылу, которую на славу кормили в королевских конюшнях. Когда-нибудь они вместе поедут прогуляться верхом, — пообещал король. Наступил апрель, расцвели сирень и пролески, когда король даровал Кэтрин конфискованное имущество одного осужденного преступника. По стандартам Говардов это было немного, но Кэтрин так обрадовало это доказательство уважения к ней короля, что она не смогла сохранить секрет.

— Его величество даровал мне земли! — триумфально заявила она своей кузине Мэри Говард, герцогине Ричмонд, потому что не успела дочитать до конца дарственную, когда та подошла к ней в личных покоях королевы.

Раньше эта дама относилась к Кэтрин пренебрежительно, но теперь стала проявлять уважение: видимо, дядя Норфолк поделился с дочерью своим замыслом.

— Вы справились, — улыбнулась Мэри, не отрывая глаз от королевской печати. — Я хорошо знаю его величество, недаром ведь была замужем за его сыном. Он всегда проявлял ко мне доброту. Льстить ему и выражать почтение — верный путь к его сердцу.