Виктор Иутин - Кровавый скипетр

– Смотрите, братцы! Что это? – указывали восторженно воины на внезапно появившийся из тумана заброшенный, но некогда величественный красивый город, стоявший на берегу Волги. Виднелись очертания богатых дворцов, мечетей. Юрий Пронский, поднявшись и скрестив на груди руки, отвечал:

– Это Сарай-Бату, главный город Золотой Орды когда-то… Сколько русской крови и слез пролилось здесь! Сюда на поклон монгольским ханам приезжали наши князья, многие из которых не вернулись домой. Отсюда шло само зло… Теперь все в прошлом…

Вскоре город снова скрылся в тумане, в тишине провожая новых хозяев этой земли – потомков тех, кто погибал когда-то от монгольского меча. Иоанн не забыл о нем – город, как позорная и горькая страница русской истории, был разрушен по его приказу до основания.

Юрий Пронский же вернулся в Москву настоящим героем – Иоанн щедро жаловал его, но насладиться своей славой воевода не успел – скоропостижно скончался в конце 1554 года…

Весной следующего года Адашев и Сильвестр зовут Иоанна в новый поход – на Крым. Крымское ханство, продолжающее набеги на Русскую землю, все еще сильное, необходимо избавиться от него и окончательно закрепиться на юге.

– Государь! Прикажи! Доколе будут грабить наш народ, убивать, продавать на невольничий рынок! Вот наш главный враг! – горячо призывал его Адашев. Прислушавшись к верному советнику, Иоанн посылает вперед воеводу Ивана Васильевича Шереметева-старшего, еще одного героя взятия Казани, во главе тринадцатитысячного войска. В это же время стало известно, что хан Девлет-Гирей выступил на Тулу с шестидесятитысячным войском. Шереметев сумел зайти ему в тыл и перекрыл пути отступления.

Узнав, что Иоанн собрал большую рать и движется навстречу крымскому войску, Девлет-Гирей бросил свои богатые обозы, лошадей, верблюдов, начал отступление к своим улусам. Шереметев захватил обозы и с частью отряда отправил их в Москву, а сам остался стоять с семью тысячами воинами, дожидаясь царя и его рати. Вместе с ним были и воеводы Салтыков, Плещеев, Алексей Басманов.

Вскоре хан узнал о численности стоявшего у деревни Судбищи русского отряда и тут же велел всему своему шестидесятитысячному войску обрушиться на него, ожидая легкой и решительной победы…

Каждый час он посылал в атаку части своего войска, но никто не возвращался оттуда – видел издалека хан, как русские, окопавшись, выставили пушки и начали бить ядрами по татарской пехоте, как стрельцы, метко целя из пищалей, укладывали конницу. Ну а те, кто сумел прорваться сквозь дождь из пуль и ядер, вступали в ожесточенную схватку, где так же не могли одержать верх.

– Великий хан! Скоро у тебя не останется войска! – говорили Девлет-Гирею его военачальники. – Отправь в бой своих непобедимых янычар! Они никогда не знали поражений! Они сметут московитов, как надоедливых мух!

Всматриваясь вдаль своими злыми узкими глазами, хан видел гору трупов – лошади вперемежку с людьми. Его войско таяло. И он кивнул, махнув рукой.

Янычары – элитные воины, прибывшие под крыло крымского хана по приказу османского султана, вооруженные пищалями, саблями, мечами, кинжалами, бердышами, шли в атаку клином, ведя прицельную стрельбу. Тут и дрогнули измотанные русские воины. Началось отступление. Сам Шереметев упал, израненный. Командовать отрядом было некому. Начали оставлять орудия пушкари, бросились врассыпную стрельцы.

– Трубите сбор! – разъяренно кричал на волнующемся коне Басманов, затем сам кинулся останавливать бегущих. Прозвучал суровый рев трубы, воины остановились.

– К обозам! – кричал Салтыков. – К обозам!

Спешно воеводы отвели оставшиеся силы, хан недоуменно вглядывался вперед.

– Они уходят? – спрашивал он своих полководцев, но те молчали.

– У них не осталось сил биться, повелитель, победа твоя, – сказал мурза Ширин. Девлет-Гирей сурово обернулся и сказал ему:

– Раз ты так уверен в этом – веди свою конницу к ним и добей их!

Отступая, хан уже понимал, что проиграл это сражение. Так глупо и позорно было проиграть врагу, численность которого была меньше почти в десять раз! Но самое страшное и поражающее известие ждало хана много после, когда он узнал, что под Судбищами погибли его сыновья Ахмед и Хаджи. И с того момента русский царь стал заклятым врагом для измученного горем, безутешного Девлет-Гирея…

Мурза выступил со своим многочисленным отрядом и встал на пригорке, глядя на стоявший у поселка лагерь московитов. В недоумении видел он, как стрельцы рубили деревья, оставляя высокие, в человеческий рост, срубы. Верхушки деревьев с их раскидистыми толстыми ветвями выносили в поле, создавая настоящую преграду для конницы.

В бешенстве Ширин бросился в атаку, увлекая за собой и свой отряд. Стрельцы, укрывшись за высокими срубами, вели прицельный огонь. Вместе с конем замертво рухнул на землю мурза, а рядом расстелилось выпавшее из рук убитого всадника знамя с изображением родового герба мурзы Ширина…

Тем временем Иоанн с большим войском уже подошел к Туле. Рядом с ним были его ближайшие советники и лучшие воеводы – братья Захарьины, Мстиславский, Адашев, Курбский. Здесь узнали они о гибели отряда боярина Шереметева. И на военном совете мнения воевод разделились: Мстиславский советовал идти с войском вперед и, возможно, спасти остатки отряда Шереметева, а затем дать хану бой. Курбский и Адашев советовали отойти за Оку и быть готовым к нападению крымцев на Тулу. Но решение не было принято – вскоре приехал гонец на измотанном скакуне с вестью о том, что крымский хан, понеся сильные потери, ушел в степи. Доложил он также, что Шереметев серьезно ранен и его везут в Тулу, а из семи тысяч воинов выжили не больше двух тысяч.

Вскоре израненные, смертельно уставшие воины во главе с Алексеем Басмановым прибыли в Тулу. Их встретили с великим ликованием. Басманов и Салтыков преподнесли Иоанну захваченное знамя Ширина и другие трофеи. Израненный Иван Шереметев, лежа на носилках, с великим счастьем принял благодарность от царя, на его бледном, исхудалом лице впервые за много дней появилась улыбка.

Но не успел он окончательно поправиться, как был отправлен в Нижний Новгород, где собиралось войско для похода на мятежных черемис. Вместе с ним туда отправились Курбский, Семен Микулинский, Иван Мстиславский, Даниил Адашев и другие видные воеводы. С момента взятия Казани в этом крае бушевали волнения – восставали недовольные покровительством Москвы татары, чуваши, горные марийцы, собирались в значительные по своей численности войска. Русские полки с ожесточением подавляли восстания, вырезали и уничтожали целые поселения. Затишье наступило лишь к 1557 году, когда уже были пролиты реки крови и сожжены сотни селений. Мятежники явились в Москву и били челом перед государем, вымаливая прощение. Иоанн простил их. Но это было не последнее восстание, организованное ими – на время царствования Иоанна было еще два крупных, затяжных восстания. Тем не менее значительная часть земель Ногайской Орды к тому времени вошла в состав Русского царства…