Виктор Иутин - Кровавый скипетр

Иоанн не считал шведского короля, еще недавно являвшегося подданным Дании, равным себе, потому даже не собирался принимать его послов. Это задело высокомерного Густава I, и вскоре шведские войска вошли на территорию России, осадив крепость Орешек. Рать под командованием воевод Ногтева, Головина и Ивана Шереметева Меньшого отбросила врага, а через полгода воевода Петр Щенятев с большим войском осадил Выборг.

Перепуганный Густав I, опасаясь тяжелого поражения, отправил послов в Москву для заключения перемирия, которое было подписано лишь в марте 1557 года. В условиях договора заключен мир на сорок лет, устанавливалась четкая граница по условиям Ореховского договора 1323 года, делившая вдоль реки Сестры Карельский перешеек между двумя странами.

К тому времени у России назревал еще один вооруженный конфликт, и заблаговременный вывод Швеции из грядущей войны был необходим.

В тот момент, пока Иоанн заключал торговый договор с англичанами, а на границе со Швецией начинались боевые действия, дьяк Посольского приказа Иван Висковатый и Алексей Адашев вели переговоры с Ливонией.

Полвека назад дед царя Иван Великий подписал с Ливонской конфедерацией перемирие на шесть лет, которое продлевалось вплоть до переговоров 1554 года. В одном пункте соглашения Ливония обязывалась выплачивать Пскову дань за земли, захваченные у Новгородского княжества еще в XIII веке. Но никаких выплат не было. Теперь окрепшая Россия ясно давала понять, что претендует на ливонские земли.

В Москву прибыли послы ливонского магистра Иоганн Бокгорст и Отто фон Гротхузен. С ними были послы дерптского епископа Вольдемар Врангель и Дидерик Кавер. Как только въехали они на территорию России, то увидели на границе с Ливонией большие скопления русских воинов. Стрельцы строили укрепления, упражнялись в стрельбе, другие, отложив пищали и бердыши, сидели у костров, о чем-то оживленно беседуя. Невооруженным взглядом было видно, что Россия готовится к войне. Это несколько озадачило ливонцев, но они еще были уверены в том, что это никак не касается того, для чего они прибыли.

Адашев и Висковатый встретили посланников дерптского епископа в Москве. Послы были улыбчивы и явно рассчитывали на быстрые и легкие переговоры, какими они были уже полвека каждые шесть лет. Адашев, одетый в богатый кафтан, высокомерно глядел на них с легкой ухмылкой. Висковатый разложил на столе многочисленные бумаги. Адашев знал – он уже готов атаковать.

– Пред тем как подписать соглашение о мире на шесть лет меж нашими государствами, – начал Висковатый, – указываю на обязательство ваше, а именно требуем выплату дани за город Дерпт, при этом возместить неуплату за предыдущие годы…

Улыбка сошла с лиц ливонских послов. Мрачно переглянувшись, они опустили головы. Бокгорст первым нарушил неловкое молчание:

– Не знаем мы, про какую дань идет речь, ибо в своих старых писаниях мы ничего не находили, из чего бы следовало, что великому князю платилась какая-либо дань!

– Во всей Ливонии не найдется человека, хотя бы и двухсот лет от роду, который знал бы что-либо об этой дани, – добавил Кавер. – так, быть может, по старой дружбе меж нами продолжим перемирие, как и раньше?

Адашев нахмурился – он понимал, к чему клонят ливонцы. Не хотят дань платить! Было видно, что упоминание о долге – впервые за полвека, застало послов врасплох. Заскрипели зубы от злости у Адашева. Не могли хитрые немцы не знать об этом! К тому же один из них – старый Гротхузен, участвовал в предыдущих переговорах.

– Как это послы не хотят знать, что их предки пришли в Ливонию из-за моря и, следовательно, вторглись в Русскую землю, из-за чего много крови проливалось, – начал медленно Адашев, словно наслаждаясь положением ливонцев, – дабы избежать этого, предки государя нашего много сотен лет тому назад позволили вам остаться в стране, но с условием, что вы должны будете платить законную дань! Однако вы поступили вопреки данному обещанию и этого не делали, зато теперь вы должны явиться с полной суммой дани за прошлые времена.

Пот струился по дряблым лицам пожилых послов. Понимали они всю важность нынешних переговоров – на кону стояла независимость Ливонии! В случае согласия выплаты дани их государство фактически становилось протекторатом России! Немногословные и ошарашенные, они лишь могли обмениваться растерянными взглядами. Видимо, закрепив позиции на юге, русский царь решил продвинуться и на запад – одним махом заполучить и территорию, и выход к Балтийскому морю – торговому пути в Европу.

– Вы же понимаете, – сохраняя твердость, говорил Кавер, – что при нынешнем положении мы не можем так просто с ваших слов согласиться выплачивать Москве дань, о которой мы раньше никогда не слышали!

Адашев махнул рукой стоявшему в дверях дьяку, и тот принес стопку бумаг. Висковатый принял их и, разложив на столе, близоруко щурясь, начал искать интересующий его документ. Послы с опаской наблюдали за каждым его движением.

– Вот, предоставляю вам договор лета 1509. «А дань благовернаго господаря, царя русского, и старые залоги – и то честному бискупу Юрьевскому давать по старине, по крестному целованью»…

Висковатый передал бумагу в руки Гротхузену, и тот, держа ее в дрожащих руках, пристально вглядывался в каждую строчку. Другие послы, подавшись к нему, так же внимательно изучали бумагу. Бокгорст нервно стряхнул с лысой макушки крупные капли пота. Висковатый, сохраняя невозмутимость, продолжал:

– Можно ли желать лучшего свидетельства, чем договор, на котором дерптцы целовали крест и в котором упомянута дань? И ежели чего-либо не хотят, то этот предмет не упоминают в договоре и не подтверждают клятвой…

Гротхузен с раздражением вернул бумагу и сказал, сцепив пальцы рук перед лицом:

– Видим мы то же, что и вы. Но дань, что упоминается в прежних договорах, является вроде почестью вашему государю. Но не является обязанностью ему что-либо платить. Эта «почесть» равносильна тому, как когда какой-либо князь или государь носит титул по имени одного места страны для почести и не имеет от этого титула ничего, кроме нее.

Висковатый был готов к такому выпаду и поспешил ответить, сохраняя невозмутимость:

– Признаю, что дань в прошлом действительно в течение двухсот десяти лет не платилась, но с 1474 лета вновь стала включаться в договоры, и ливонцы обещали, поклялись и целовали крест в том, что будут ее платить ежегодно, однако не платили; дань специально упоминалась и в недавно заключенном договоре, и государь сам ее хотел собрать, но ему тогда помешала борьба с его врагами в Казани. Царь надеялся, что послы на этот раз привезут ему дань!