Герберт Рид - Зеленое дитя

— Отныне народ Ронкадора свободен! Тирании — конец! Да здравствует республика!

Впрочем, ответного «ура!» не последовало: все были слишком оглушены происшедшим. Генерал повернул коня и направился в казармы. Заметив, что я один стою на ступеньках собора, он подал знак следовать за ним.

Первым делом необходимо было срочно напечатать воззвание. Благо типографский станок был реквизирован, уже к вечеру листовки в достаточном количестве были изготовлены и розданы населению. С собранием тоже не затягивали: прямо в казармы пригласили главных представителей закона, выборных присяжных заседателей, старост и предложили им принять присягу временному правительству. Все они, как один, поддержали новый порядок Тело Диктатора решено было предать земле без промедления и пышного обряда. Поручили это дело двум опытным монахам. Еще был вызван казначей: его попросили представить отчет о состоянии государственных финансов. Все денежные средства, находившиеся в его распоряжении, равно как и те, что были обнаружены в покоях Диктатора, конфисковали, и вечером того же дня всем армейским подразделениям выдали месячное жалованье.

Целый день мы с генералом работали, не покладая рук, только к вечеру решили сделать передышку и перекусить: еду нам принесли прямо в казармы, где мы организовали штаб-квартиру временного правительства. То и дело гонцы докладывали об отношении населения к перевороту. Из их сообщений следовало, что первоначальное изумление сменилось всеобщим ликованием, и действительно поздно вечером, когда большую часть солдат отпустили по домам, на городской площади народ устроил настоящие гуляния с танцами и песнями, которые затянулись чуть не до утра.

Так свершилась революция. Она мало походила на то, что обычно понимается под революцией. Во-первых, она закончилась почти бескровно: был убит один человек, тиран, которого никто, насколько нам было известно, не оплакивал. Во-вторых, все прошло тихо, — никто особенно не торжествовал и не радовался. Танцы, устроенные вечером на площади, могли бы с таким же успехом завершить праздник освящения десятины. В-третьих, не было народного героя. Генерал Сантос вел себя подчеркнуто скромно, а настоящий герой, убийца тирана Итурбид был счастлив, что остался в живых. Он даже не выразил желания встретиться с сослуживцами, и только по личной просьбе генерала Сантоса остался в канцелярии, безучастным свидетелем последствий своего геройского поступка.

В ту ночь все заночевали в казарме. Наутро мы быстро провели опрос штатных сотрудников правительства и произвели новые временные назначения армейских и гражданских чиновников. Меня самого назначили секретарем правительства и даже выделили кабинет и спальню здесь же, в казармах. Кроме самых срочных дел, не терпящих отлагательства, заняться особо было нечем: все должно было решить народное собрание. Только оно было правомочно одобрить декрет временного правительства, изложенный в воззвании, и избрать правительственный совет. Впрочем, одно решение временное правительство все-таки приняло: до заседания народного собрания мы приостановили уплату церковной десятины, что вызвало резкое недовольство епископа. Как ни уговаривал он генерала Сантоса пойти на попятную, тот был неумолим: все вопросы, повторял он, будут вынесены на суд народа или его представителей. Тогда епископ, напрочь забыв о чувстве собственного достоинства, обычно свойственном церковнослужителям его ранга, начал поносить принципы либерализма, повторяя, что народ слишком туп и невежествен, чтоб управлять страной, что народ — это ребенок, которого надо заставлять слушаться своих учителей, что без принуждения народ снова впадет в дикость и варварство, от которых его отучила Святая Церковь. Но генерал твердо стоял на своем: народ получит то правительство, которое он сам выберет, пусть даже себе на погибель. Только, по мнению генерала, последнего не произойдет, ибо народ по природе своей миролюбив и усерден в разумных пределах, и, если оградить его от эксплуатации падких на прибыль иностранцев, то он заживет спокойно и счастливо.

По просьбе генерала Сантоса я начал готовить обзор экономических ресурсов страны и предложения по доходной и расходной частям бюджета, а также составил список минимального количества общественных учреждений, необходимых для успешного осуществления национальной политики. Он полагал, что выводы должны быть изложены предельно просто: тогда мы сможем представить их народному собранию.

Во все концы страны помчались гонцы с приглашением прислать делегатов на съезд народных представителей, объявленный в воззвании. Поскольку мы ожидали, что caciques [55]пожалуют со своими женами и детьми, стали думать, где их разместить. На городской площади и на речном спуске начали возводить палаточные городки.

Я опущу подробности подготовительного этапа. Скажу лишь, что оказался вовлечен в нескончаемый поток дел и поручений, — еще бы, ведь впереди были выборы, а в предвыборной суете все падает на плечи членов исполнительного комитета, каковым я и являлся в единственном числе. К моему удивлению, свалившиеся на меня многочисленные обязанности не были в тягость. Да и что может сравниться с радостью командовать парадом, особенно если все приходится начинать с нуля? Какой простор для творческой фантазии, как все подвластно твоей воле, — не только вещи, деньги, образование, всевозможные товары, но и люди тоже: что за благородный материал! В основе правительственной деятельности, равно как и искусства, лежит чувство порядка, и неожиданно для себя самого я целиком отдался процессу упорядочивания и увязывания государственных дел, употребляя для этого свои чутье и честолюбие, которые так долго, с самого моего поспешного отъезда из Англии, лежали под спудом. Я даже начал сомневаться, уж не были ли все эти великие исторические личности — Солон, Цезарь, Карл Великий [56], Наполеон — в глубине души художниками, искавшими способ самовыражения? Разумеется, между человеком действия, который стремится только к одному — действовать ради действия, так сказать, играть мускулатурой и извлекать из этого занятия удовольствие, и человеком действия, которого ведет некое представление о гармонии и порядке, существует дистанция огромного размера. А ведь есть еще и третий тип: человек, действующий только по воле обстоятельств: он прыгает, так сказать, с одной плавучей кочки на другую, не замечая, как течение сносит его вниз, к водопаду.

Итак, я начал с составления обзора экономических ресурсов страны. По официальной статистике, площадь Ронкадора составляет приблизительно 20 000 квадратных миль, однако при этом не учитывается размытость северных и восточных границ. Несмотря на значительную площадь, плотность населения крайне низкая: помимо незаселенных горных районов на востоке и западе страны, даже в центральной части, в пампасах, население очень невелико. В основном люди селятся в бассейне реки: многие речки и ручейки берут свое начало в горах на западе, растекаются по заболоченной местности к северу, а затем собираются вместе, поворачивая на юг и, вобрав в себя воды восточного бассейна, вливаются в могучую реку, образующую южную границу Ронкадора. При испанском режиме колония была чисто формально разбита на тридцать административных округов, во многих из которых не было ни одного населенного пункта. Столица Ронкадор была единственным городом на всю страну. Произведенная мной перепись городского населения показала, что в столице проживает 754 семьи, или 3064 души, их коллективная собственность составляет 4632 единицы домашнего скота, 1780 быков, 1510 жеребцов, 3791 кобылу, 501 мула, 198 ослов, 4648 овец и несколько коз. Я навел справки и о населении, и вот результаты моих подсчетов: в Ронкадоре проживало (на момент составления переписи) около 14 000 семей, или от 50 000 до 60 000 человек, чья коллективная собственность составляла столько-то голов домашнего скота, соответственно пропорции, а поголовье дикого скота не поддавалось исчислению.