Герберт Рид - Зеленое дитя

Пора было открыться Итурбиду. Естественно, я не стал раскрывать ему все карты, — да он, по простоте душевной, и не понял бы моей конечной цели. Но подробности отчета золотоискателя и готовившегося заговора я ему сообщил. Сказал, что проявил неосторожность, разрешив авантюристу въехать в страну, и попросил Итурбида помочь мне раскрыть его махинации.

Я пояснил, что выслать его сейчас из страны мы не можем, — такое решение попросту ускорит его планы. Если взять его под стражу или, прибегнув к крайней мере, казнить по весьма туманному подозрению в шпионаже, это повлечет за собой разрыв дипломатических отношений с сильной державой. Нам остается только следить и ждать, когда у нас появится достаточно веских доказательств, чтоб убедить мир в том, что мы действовали в соответствии с нормами международного права и в целях самообороны. Итурбид пообещал усилить контроль за передвижениями на границе и находиться в состоянии боевой готовности.

Затем я привел в порядок личные дела. Я составил политическое завещание, где доступно и коротко изложил существо тех принципов, которыми я более двадцати лет руководствовался как глава Республики Ронкадор. Я подчеркнул, что делаю это в целях предосторожности: так поступает каждый мудрый отец, заботящийся о будущем своих детей. Еще я рекомендовал в качестве своего преемника Итурбида. Этот документ я передал хранителю архива с указанием, что его следует вскрыть только в случае моей смерти.

Затем я занялся изготовлением взрывчатки большой мощности, благо у меня был охотничий домик, где я мог запереться от посторонних глаз. Я заранее запасся достаточным количеством пороха якобы для охоты, а книжные руководства по военному делу, которые имелись в моей личной библиотеке, содержали всю необходимую информацию по подготовке взрывов мостов, железных дорог и военных укреплений.

По-моему, я уже упоминал трехарочный мост через реку к западу от Ронкадора. Он стоял как раз на дороге, что вела на ферму генерала Сантоса, где у меня был этот самый охотничий домик, — именно на мосту я и решил инсценировать покушение. Когда-то давно, в пору архитектурной лихорадки, охватившей меня во время застройки столицы, я досконально изучил инженерный план этого моста и принял решение оставить его, поскольку строили его иезуиты, и строили добротно, и он мог прослужить еще очень долго. Он стоял на двух быках, и все три пролета соединяла общая стрела, перекинутая с одного скалистого берега на другой. Точки наибольшего давления, таким образом, приходились на венец и пятовые камни, поэтому заряд, чтоб он сработал, как надо, следовало поместить под аркой, а не под опорами. Я решил, что венец моста — самое подходящее место.

Дорожным покрытием моста служили гранитные плиты шириной около девяти дюймов, а форма его была слегка выпуклой. За несколько столетий на мосту образовались рытвины, плиты кое-где расшатались. Как-то утром, возвращаясь из моего сельского уединения, я послал слугу с лошадьми вперед, а сам задержался на мосту, проверяя, насколько легко будет приподнять одну из плит ближе к венцу. По моим расчетам выходило, что если под нее положить заряд, а полые места забить мягким материалом, чтоб все хорошенько закрепилось, тогда устройство сработает. Вся операция займет минут пять-десять, не более.

Я запасся всем необходимым, включая трехметровый бикфордов шнур, и стал ждать, когда подвернется случай. Мне нужны были два условия: разлившаяся река и лунная ночь. Еще в мои планы входило каноэ, но его я рассчитывал найти на берегу, сразу за мостом, у самодельной индейской пристани.

Наконец, к середине июля все сложилось удачно, и я решил действовать. Объявив о том, что уезжаю на неделю за город, я попросил Итурбида вести дела в мое отсутствие. И, в сопровождении одного слуги, отбыл на ферму Сантоса.

Прошел день, второй, и ночью, около двух часов, я разбудил слугу и показал ему письмо, которое сам же заранее заготовил. Сказал, что меня срочно вызывают в Ронкадор, и я выезжаю немедленно. Пока он седлал коня, я взял поклажу, проверил, все ли на месте, и вышел во двор. Слуге я наказал дождаться рассвета, а потом ехать в город со всем остальным багажом. Отдав последние распоряжения, я тронулся в путь по освещенной лунным светом тропе.

Примерно в ста метрах от моста я спешился, и, оставив лошадь не привязанной, один пошел на мост. В небе высоко стояла луна, впереди на горизонте виднелся силуэт притихшего ночного Ронкадора, где на темном фоне отдельными белыми мазками выделялось несколько зданий. Я перегнулся через парапет — внизу, на берегу, ниже моста, лежали три длинных черных каноэ. Течение было быстрое, судя по ряби на лунной маслянистой дорожке.

Прихваченной из дома стамеской я без труда приподнял одну из гранитных плит. Под ней был битый камень: я его выбросил и быстро расчистил лунку. Заложил в нее пороховой заряд с заранее прикрепленным бикфордовым шнуром. Забил полые места припасенной бумагой, сверху снова набросал осколки камней, а потом все придавил гранитной плитой, постаравшись как можно плотнее вогнать ее на прежнее место.

Работа шла споро, и через десять минут все было готово. Тут я заметил у моста моего верного коня и поспешил вывести его из опасной зоны. Отведя его назад по дороге метров на сто, я попрощался со своим другом: дороже его у меня никого не было. Он не понимал, что происходит, но не уходил с того места, где я приказал ему стоять. Дело в том, что именно присутствие на месте взрыва коня без всадника должно было стать важным свидетельством в пользу покушения.

Вернувшись на мост, я внимательно оглядел все напоследок. Страхуясь, спустился на берег и подтолкнул поближе к воде одно из лежавших там каноэ. Снова поднялся на мост и, укрывшись за насыпью, поджег шнур. Дождался, когда искра пробежала дюйма два и, убедившись, что все в порядке, скатился по насыпи на берег. Столкнул каноэ в воду, вскочил туда на ходу, и лодку подхватило течение.

Мне показалось, прошла вечность, прежде чем ухнул взрыв. К тому времени я был уже далеко от моста, но по легкому облачку дыма, которым заволокло светлое пятно луны, и по закачавшемуся борту лодки я догадался, что устройство сработало.

Едва над их головами сомкнулись воды, как все вокруг пришло в движение, тела их словно чем-то обволокло, что-то точно заструилось у ног, зажурчало, постепенно образуя свод, пока не приняло совершенную округлую форму. Теперь они находились внутри огромной капли: вода обтекала ее, не просачиваясь сквозь стенки, а мириады песчинок ее бомбардировали, не попадая внутрь. Поначалу казалось, они опускаются куда-то вниз, но потом это ощущение прошло, и, если бы не струившаяся вдоль стенок их капли вода, они б не догадались, что куда-то двигаются.