Роберт Лоу - Лев пробуждается

— Зело больно зашиблена, но не сломана, — заметил он уродливому низкорослому бойцу. — Урон получила лишь твоя гордыня, плюхнувшаяся с осла на задницу.

— Мулова задница вислоспиного мерина, — кисло согласился Недоделанный, растирая руку.

Сим хлопнул его по плечу, отчего Джок скривился, а Сим рассмеялся. Из-под повозки выполз человек, блекло улыбнувшись Симу и закивав головой, и поспешил прочь, будто крыса, ищущая нору, прижимая к груди кожаный мешок.

Спешившись, Хэл погладил мягкую морду Балиуса с жесткими волосками, сверкающими росой, как бриллианты, от собственного жаркого дыхания коня, и повел к трупам. Сим увязался по другую сторону коня.

— Сущие черти из сатанинских чресел… Кто они, как помышляете? — спросил он, пошевелив одно тело ногой. Грязные, чумазые трупы, увешанные разношерстными предметами краденых доспехов, скалили желто-коричневые зубы.

— Неприятели, — лаконично отозвался Хэл, и Сим согласился. В конце концов оба решили, что они из числа мародеров Уоллеса, выбравшиеся на луп и узревшие добычу, показавшуюся легкой и прибыльной.

В кавалькаде оказалось четверо убитых — три женщины и конюх Пекс. С одной из покойниц только-только поладил Джок Недоделанный, так что день у него явно не задался, на что друзья не замедлили ему указать. Кто-то еще спросил о человеке с костылем, но никто уже не рассчитывал увидеть его вновь.

Хэл подъехал к Изабелле, выпутывавшей свои юбки из телеги, а Псаренок, ее преданный слуга, дожидался рядом, чтобы помочь ей снова сесть верхом.

— Все ли с вами благополучно? — спросил Хэл, внезапно встревожившись из-за ее хромоты. Изабелла обернулась; ядовитый ответ уже вертелся у нее на кончике языка, но, увидев его озабоченное выражение, она проглотила желчь и тут же растерялась, ощутив внутри толчок, — именно так должен толкаться в утробе ребенок, как ей всегда казалось.

— В синяках, — ответила она, — но лишь верховой езды, сэр Хэл. Кто они?

Он восхитился тем, как графиня приняла события, чуть ли не позавидовав близости к ней Псаренка, когда она забиралась обратно в свое дамское седло.

— Люди Уоллеса, — сказал Хэл, — худшие из их числа — если они еще люди Уоллеса, а не просто дорожные тати, душегубы и разбойники сами по себе. Отныне таких будет в достатке.

— Как и думал Брюс, отправляя меня с вами, — заметила Изабелла. — Похоже, для пахаря вы недурно владеете боевым конем.

Оценив комплимент и подразумеваемое перемирие, Хэл внимательно осмотрел Балиуса, с облегчением не обнаружив на нем ни царапинки. Передав его в попечение Уилла Эллиота, оседлал Гриффа, тут же найдя гаррона слишком низкорослым и медлительным и пожалев, что вообще садился на могучего боевого коня.

Собравшись, они погрузили погибшего конюха в телегу, усадили Недоделанного обратно на лошадь и осторожно поплелись по грязной дороге к таверне.

Как Хэл и опасался, она горела, хотя сырые бревна и соломенная крыша усмирили пожар до медленного, угрюмого тления. У входа валялся толстяк с перерезанным горлом. Чуть дальше лежала женщина, утыканная стрелами столь основательно, что с первого же взгляда было ясно: ее использовали вместо мишени.

— Ах, вот дерьмо-то! — провозгласил Куцехвостый Хоб, стаскивая свой кожаный подшлемник и огорченно чеша голову.

— Что? — вскинулся Уилл Эллиот, но Хоб просто отвернулся, прямо онемев от утраты Лиззи. Всего несколько часов назад он валял ее до бесчувствия, и было как-то не по себе видеть ее ощетинившейся стрелами, как еж, с каплями дождя, сбегающими из незрячих глазниц, будто слезы.

Оставшийся на дороге Хэл был того же мнения.

— Что ж, — мрачно проронил он, — тут мы убежища не найдем, это уж ясно. Перейдем через мост в город и вежливо уведомим здешнего английского командира о шотландских налетчиках на дороге.

Кивнув, Сим постоял еще немного, глядя на караван повозок, лошадей и напуганных людей, тянущийся мимо таверны дальше по дороге вслед за Хэлом и развернутой хоругвью храмовников — Босеаном, высоко вздетым Лисовином Уотти, сжавшим древко в одном массивном кулаке.

Несмотря на этот затейливый флаг, Сим не сомневался, что они все глубже суют головы в петлю по мере мыканья дальше на север. Он гадал лишь, насколько тяжкой окажется их планида.

Эдинбург

Праздник Святого Эгидия, август 1297 года

Спертый воздух храма Святого Эгидия дышал жаром от горящих свечей и пыла верующих. Горячее дыхание незримо возносилось в воздух, столь напоенный ладаном, что даже благовест колокола и песнопения казались приглушенными, словно доносящимися из-под воды. Причитающее, отчаявшееся население Эдинбурга так набилось в храм на мессу в честь своего покровителя, что огонь трепетал в одном ударе сердца от угасания — от их придыхательных молитв о заступничестве, о помощи, о надежде. Явились даже некоторые англичане из гарнизона, хотя в замке и имелась собственная часовня.

Человек в плаще проскользнул в храм с рыночной площади, протискиваясь между телами и время от времени работая локтями. В нефе с высоченным сводчатым потолком, тонущим во тьме, задыхающиеся лампады бросали громадные тени на камни, не видевшие солнечного света со времени постройки, и неосвещенные места казались черными, как никогда.

В их тени люди раболепствовали перед Богом и заключали во тьме сделки, остролицые, как лисы, а другие, распаленные, как просоленные волки, выискивали потаскух, готовых раздвинуть тощие ляжки за мелкую монету, рискуя собственными душами, в отчаянии и безмолвии потея в темнейших закоулках.

— О, Господи, — разносился зычный, уверенный голос, раскатывающийся угасающими отголосками, — заклинаем Тебя явить нам милосердие Твое через предстательство Твоего благословенного исповедника Святого Эгидия.

При каждом движении священников в торжественных облачениях фимиам вырывался серо-голубыми клубами из посеребренных кадил, облезающих от жары струпьями. Человек в плаще углядел впереди Биссета.

— Да будет то, чего мы не можем удостоиться чрез наши добродетели, будет даровано нам через его заступничество. Через Христа, Господа нашего. Аминь. Святой Эгидий, молись за нас. Хвала Христу!

— Во веки веков!

Жужжание голосов, будто пчелиный рой, округло прокатилось по камням. Человек в плаще увидел, как Биссет перекрестился и начал протискиваться сквозь толпу, — значит, дождаться дароносницы и благословений не суждено. Неважно… человек в плаще двинулся за ним, потому что потратил уйму сил, чтобы подобраться к нему настолько близко, и не хотел потерять его теперь. Ему только-то и требовалось узнать у толстячка, что ему известно и кому он это поведал.