Роберт Лоу - Лев пробуждается

Окружающие закивали с одобрительным хмыканьем, хоть и не знали, какие причины побудили отрока к такому выбору.

— Не травить собак, — сказал Псаренок, и ропот стал сердитым, потому что тут причину знали все.

— Николь не конфузить даму, — провозгласил Псаренок, смутно припоминая кое-что из рассказанного Джейми, и вдруг в замешательстве отчетливо вспомнил Агнес, когда Мализ пришел за ней — и графиней Изабеллой. И вспышкой мелькнувший образ подпрыгивающей ноги Агнес с туфелькой графини, колеблющейся на грани падения.

— Николь не конфузить даму, — эхом повторил Куцехвостый и засмеялся. — Сие будет тож, что заставить бабу зардеть?

— Даже коли ты скажешь сей обет, аки надлежит, тебе оного не сдержать, Куцехвостый, — в лад отозвался Уилл Эллиот, и все захохотали. Хэл увидел, как Псаренок насупился, не понимая, что такого он сказал, и думая, будто смеются над ним. И изумился, обнаружив, что Брюс тоже это заметил и протянул руку, чтобы положить ладонь на понурившееся плечо мальчугана.

— Страшиться Бога и отстаивать Его Храм, — возгласил граф, обращаясь к Псаренку и почти в равной степени к самому себе. — Служить сеньору с доблестью и верой. Оборонять слабых и беззащитных. Оделять помощью вдов и сирот. Воздерживаться от несправедливых оскорблений. Жить с честью и славой. Презирать денежную мзду. Сражаться за общее благоденствие. Повиноваться властям предержащим. Оберегать честь сотоварищей-рыцарей. Чураться несправедливости, подлости и обмана. Хранить веру. Всегда говорить правду. Упорствовать в каждом предприятии до самого конца. Чтить честь женщин. Никогда не отвергать вызов равного. Никогда не показывать врагу спину.

Он остановился; молчание окутало всех плащом.

— Таковы наши обеты, — закончил Брюс почти шепотом, ибо вставший перед ним образ Древлего Храмовника и лицо родного отца растрогали его почти до слез.

— Истинно, — бухнул Сим, сокрушив момент, как бык, ломящийся сквозь стадо. — Паче подобающе, нежели блюдется в наши дни, ваша светлость.

— Стоит ли дивиться, что лишь Уоллес может нами предводительствовать, — резко докинул Долговязый Тэм Лоудон, — аже великие gentilhommes державы что ни день тщатся сим жонглировать.

Хэл осадил его резким словом, и Долговязый Тэм прикусил язык, но Брюс расслышал, и Хэл ждал свирепо выпяченной губы. Однако вместо того граф поднял лицо, прежде потупленное к земле с выражением безысходным, как цветок, изнывающий в пустыне от жажды.

— Истинно, — согласился он. — Для сей державы бесчестье, что те, в чье попечение она вверена, должны лгать и попирать свои клятвы, дабы сохранить свое положение, упорно отстаивая его. А порой жертвовать и оным.

Замолчав, он ожег их внезапно сверкнувшим взором, мигом сбросив пьяную расхлябанность.

— Попомните меня, придет день, когда рыцари сего королевства отыщут свои обеты. И тогда нашим врагам лучше поберечь свои жизни.

Последовала пауза, а потом послышался гул одобрения, негромкий рокот, изумивший Хэла ничуть не меньше, чем пыл Брюса. Таким он Каррика еще не видел…

— Лгать нельзя вовсе, — не уступал Псаренок. Это вызвало такой хохот, что он поглядел на них волчонком.

— Истинно, — возгласил Куцехвостый, — еси чрезчур млад, абы зреть нужды в доброй лжи, малец.

— А ты нам поведай, — пригласил Брюс, и Куцехвостый нахмурился, ломая голову, не издеваются ли над ним. Но открытое лицо Брюса светилось улыбкой, глаза сияли от вина и накала момента.

— Ах, ваш-милость, нежли ни разу жена не приходила к вам с лентами, что вы ей купили, вплетенными в волоса? Али в затейливом платочке? И она спрошает, яко аз в сем выгляжу?

Все закивали, даже Брюс, улыбавшийся широко, как никогда.

— Ну, — продолжал Куцехвостый, — нежли тут рискнешь речь ей, что она останется жирной коровой, аже напялит мешок на свою кудрявую башку, но она единственная баба на мили округ, готовая раздвинуть ноги? Нет. Ты ей скажешь, что она выглядит чудесно, али поступишься честью и заметишь, какой дивный цвет и аки идет ей, даже коли взаправду при ейном виде даже свинья удавится.

Эти слова встретили громким и долгим хохотом.

— Теперича вы знаете, отчего его кличут Куцехвостым, — крикнул Джок Недоделанный, сидевший подальше от костра.

— Токмо глянешь на твое лицо, — мигом свирепо парировал Хоб, — так враз уразумеешь, отчего тебя кличут Недоделанным.

— Для Куцехвостого совалка дороже чести, — изрек Сим, — что ведомо кажному. Сие есть оправдание для лжи, да все одно только оправдание.

— Ах, — возразил Куцехвостый, — мир не так разделен, аки граница меж сим королевством и Английским, где можно возгласить «тута мы, а вы тама, и мы суть не такие, как вы». Впрочем, аже до того дошло, английского Додда от шотландского не отличишь нипочем, али одного Керра в Хексеме от другого в Роксбурге.

— Керра завсегда можно отличить, — проворчал Сим, — поелику это племя сплошь леворукое.

Куцехвостый подался вперед, и отблески костра затеяли пляску теней на его лисьем лице. Хэл увидел, что Брюс зачарованно слушает, боясь упустить хоть слово.

— Дозволь тебе растолковать, Сим Вран, — стоял на своем Куцехвостый. — Хорошо ли обморочить своего врага? Заставить его думать, может, аже еси слабже, нежли взаправду, абы атаковал тебя вполруки?

Сим неохотно кивнул.

— Сиречь лгать врагу — добро! — торжествующе провозгласил Куцехвостый, и Брюс восторженно хлопнул в ладоши при виде насупившегося Сима.

— Клянусь милостью Божьей, — взревел он по-английски, — искренне сожалею, что еще ни разу не сидел с хердманстонцами досель, ибо сие повеселее, нежели представление акробатов и жонглеров.

— Истинно так, ну, коли вы так говорите, ваша светлость, — отозвался Куцехвостый, приосаниваясь, и Хэл, не удержавшись, подскочил на ноги.

— Благодаря его светлости нынче ночью мы немало узнали, — заявил он, почтительно поклонившись Брюсу, на что тот ответил элегантным, хоть и чуточку насмешливым поклоном.

— Мы узнали, что Куцехвостый не может рассудить, какая нога у женки лучше, левая али правая. — Хэл помедлил, позволив упомянутому человеку на мгновение ока озадаченно наморщить лоб. — А истина для него, разумеется, заключается где-то промеж, — добавил он, и все засмеялись.

— А наипаче изведали правду о лжи, — продолжал Хэл развивать тему, понимая, что Брюс зорко наблюдает за ним. Никогда не повредит показать, кто верховодит в Хердманстоне, будто оттиснуть в мягком воске печать, подумал Хэл. — Как я заключаю из всего сказанного его светлостью и оным Куцехвостым, похоже, если друг со свиным рылом придет изукрашенный яркими лентами, разбей ему сердце правдой. Коли же в ярких лентах явится враг со свиным рылом, скажи ему, что он выглядит расчудесно, — и ударь его исподтишка, когда он расфуфырится.